— Да неужели? — улыбнулся я. — А на самом деле ничего в них не было?
— Ну, может, и было. Но главное-то, что люди, как правило, просто проникаются духом легенды, принимают правила игры. Дракон должен быть неуязвим и страшен, просто потому, что он дракон. И все боятся, а зверь наглеет от безнаказанности, ведет себя все смелее, ни с кем не считаясь, берет на себя роль бога. И так продолжается, пока не попадется кто-то, на кого легенды не производят впечатления. Он не знает суеверного страха и благоговения — не проникается духом игры. Он может использовать меч или мозги, если они у него есть, или и то и другое, и — чем черт не шутит — ему может повезти! Причем, только ему, не другим. Ведь главное оружие дракона перестает действовать. Только тот, кто лишен впечатлительности, страха, или, чего греха таить, надежд получить что-то от этого самого дракона, может порубить зверя в капусту или так его огорошить, что тот сам возьмет, да и улетит без боя за горы и моря. Вот и главный смысл сказки — не поддавайся сказке, руби зверюгу, да и дело с концом! Смеетесь?
«Естественно, — подумал я, — пока дракон не окажется настоящим, или не вмешается какой-нибудь Веллин».
— Да, — сказал я вслух. — Хорошая сказка. Между прочим, корабль, который мы вчера угнали, называется «Дракон» — милое дополнение к вашей «Горгулье». А вообще-то — отчаянная у вас философия.
Уголок его рта дернулся. Темные глаза остались серьезны.
— Есть попадание, мой мальчик. Это, наверное, главное условие. Прощайте иллюзии, и надежды. — Он на мгновение прикрыл глаза и издал задумчивое пыхтение. — Любопытно, а как это вам удалось опять попасть на «Горгулью»?
— Пока не имею представления. Это в моем будущем, а не прошлом.
— Да, знаю, знаю. Ну и трюки у вашей банды — почище наших, — он покосился украдкой из-под опущенных век, с любопытством, явно подозревая, как и все, что мы знаем больше, чем прикидываемся, и пытаясь ненавязчиво закинуть наживку.
— Тот трюк, о котором вы говорите, на нашем нынешнем уровне пока невозможен. Есть такая вещь, как буферное время, и мы еще не придумали, как ее обойти. — Не слишком убедительно прозвучало? Хотя было сущей правдой. Еще один повод убраться к чертям на рога из этого времени.
— Да, слышал, — вздохнул он. — Но все равно, выходит, все могло… или даже должно было кончиться иначе. А вы с той милой синеглазой девочкой изменили историю.
Я резко развернулся и отошел к окну. Все верно. «Однажды вы пожалеете, что мир не изменился, — сказал когда-то сумасшедший Ралес Линн. — И однажды кто-то из вас сделает то, чего не сделал я». Может быть и так. Я вздохнул и посмотрел сквозь иллюминатор уже не невидящим взглядом: лунный пейзаж — мягко говоря, в закрытом-то ангаре…
— Что-то не так? — вежливо полюбопытствовал Арли.
— Нет. Все в порядке. Просто я кое-что вспомнил. Мне пора. Желаю удачи в ваших битвах с драконами!
— Ну, прощайте. И заглядывайте в любое время! Больше мы не испугаемся.
Я делано жизнерадостно усмехнулся:
— На нас-то надейтесь, но пусть вам и так повезет!
И я сбежал.
Тарси и Нейт были заняты, составляя какие-то важные планы с младшим Арли. К ним присоединилась и Джелли. Я решил не набиваться в компанию. У них — своя история. И чем меньше я буду видеть перед нашим отбытием свою Снежную Королеву, тем быстрее выветрится эта блажь насчет того, что она создана для меня, из ткани моих поэтических грез. Так не бывает — прощайте иллюзии. Я мог себе позволить использовать ее вчера как отвлекающий маневр, чтобы поменьше думать о сложившейся ситуации. Но то, что я думаю о ней — это просто образ Галатеи, не больше. И не стоит принимать это всерьез.
Я произнес пароль, и дверь открылась передо мной, предупредив отца легким звоночком.
— Ага! — сказал он, выглядывая из-за монитора своего комнатного компьютера, из-за которого, вообще-то, любил вылезать только в крайнем случае. — Получил, наконец, мое сообщение? Я нигде не мог тебя застать с тех пор, как ты проснулся.
— Не видел никакого сообщения. Просто решил зайти.
— Да? Ну ладно. Сегодня тебе лучше?
— Хуже. Я опять могу думать.
— Думать? — Он задумчиво закусил медный ус. Этот цвет достался мне по наследству, как и цвет глаз, более или менее, а вот волосы у него были контрастно-черными, и эта особенность уже не передалась. Как и Линор, и вовсе очень светленькой и голубоглазой, хотя нельзя сказать, что в последнем случае обошлось без преднамеренных генетических модификаций. Вообще ходили слухи, что мы только вариативные отцовские генетические копии. Мы этого не опровергали, да и сам принцип был не редкостью. Когда-то нашим родителям это показалось удобней и безопасней настоящего положения дел.
Я нерешительно задержался с разъяснением, что именно не дает мне покоя, проведя кончиками пальцев по лежащему на столе мечу в потертых кожаных ножнах. Отец зачем-то снял его со стены и приспособил под пресс-папье, прижав горку каких-то распечаток.
— Что это? Расчеты? Куда мы должны попасть? А на чем мы, собственно, решили остановиться?
Он, кажется, занервничал. Я осторожно убрал руку, мрачно подумав, не нервирует ли его то же, что и меня. Но оказалось, нет. Он смутился по другой причине.
— Это не те расчеты. Другие… Не обращай внимания. Помнишь шутки насчет того, что ребята собирались сотворить с этим юпитерианским вампирским гнездом? Нападение, ловушка, подставка, лишь бы камня на камне там не осталось, если с тобой случится что-то непоправимое.
Я уставился на меч, и то, что под ним.
— Так вы это серьезно? — изумленно пробормотал я.
Хорошенькая кучка макулатуры. Долго пришлось бы ждать, когда они образумятся и исчезнут, если бы я не вернулся. Я почувствовал себя очень странно, но назвать это чувство совсем неприятным было нельзя. Что-то теплое, и именно этим опасное для равновесия. Я медленно сел. Благо, завис недалеко от стула, и искать его не пришлось.
— Ну, это же ни к чему не привело. Верно? — Он беспокойно заерзал в кресле.
— Надеюсь, и не привело бы. Нельзя же было идти на такой риск, — проворчал я неискренно. — Наш план мог вскрыться и…
— Они еще многого о нас не знали, раз решили играть в такие игры.
— Они могли узнать в любой момент.
— Далеко не все сразу, ведь ты бы им помогать не стал. И им бы еще здорово досталось, а если бы дела пошли совсем плохо, кто-нибудь все равно сумел бы увести «Янус».
Повисла недолгая пауза. Последние его слова мне что-то не понравились.
— Кто-нибудь. Что ты имел в виду? Что это был бы не ты?
— Понимаешь, — проговорил он, немного побарабанив пальцами по столу. — Это был особый случай. Не то, что прежде. Ты не погиб и не пропал без вести — все было совершенно определенно. Никто не имеет право вести себя с нами подобным образом безнаказанно. И предыдущие события тоже были связаны с ними. Это вполне весомый повод для настоящей войны.
