— Что такое? Почему ты медлишь? — удивился Герольт. — Вынимай же меч!
— Действительно, в чём дело, Мак-Айвор Коннелли? — спросил уже аббат Виллар. — Ты же мог бы потягаться с любым соперником, не правда ли? Мужество или сила вдруг покинули тебя?
Шотландец побледнел.
— Я… я не могу! — испуганно выдавил он. На лбу Мак-Айвора вздулись жилы. — Как бы я ни напрягался, я больше не могу сдвинуть свою руку с места! Ни вперёд, ни назад! Что-то держит её!
— Её держу я, — сказал аббат Виллар, сидевший в позе отдыхающего человека. Однако, несмотря на холод, исходивший от стен крипты, на лбу его выступили капли пота. — А сейчас я достану твой меч! Только не пугайтесь.
Растерявшиеся тамплиеры увидели, как меч Мак-Айвора выскользнул из ножен, покрутился вокруг своей оси, принял горизонтальное положение и застыл в воздухе.
— А чтобы избавить вас от последних сомнений насчёт силы, вверенной мне Богом, я сделаю ещё кое-что, — произнёс аббат среди полной тишины.
В тот же миг жаровня, стоявшая рядом с аббатом, взлетела со своей железной подставки, поднялась к потолку крипты и перевернулась. Раскалённые угли посыпались из неё.
Насмерть перепуганные друзья хотели вскочить и разбежаться в стороны, прочь от того места, на которое падал огненный дождь. Ни никто из них не смог и пошевелиться. Неведомая сила, не уступавшая их собственным силам, прижала их к креслам. И в тот же миг падение углей замедлилось. Они собрались возле парившего в воздухе меча и тоже зависли над ним, образовав светящийся раскалённый диск.
— Этого достаточно, — сухо сказал аббат Виллар.
Меч поплыл в сторону Мак-Айвора и лёг в ножны. А раскалённые угли вернулись в жаровню, вновь опустившуюся на подставку.
— Господь всемогущий с нами! — дрожащим голосом проговорил Герольт. Его била дрожь. Теперь он уже не сомневался в том, что на поле между Акконом и лагерем сарацин действительно произошло чудо. Как и в то, что именно это чудо спасло их от верной смерти.
— Итак, вы убедились, — кивнул аббат Виллар. — В его голосе слышалась одышка, а лоб и виски по-прежнему покрывал пот.
Он подождал, пока рыцари пришли в себя. У них не было причин бояться или подозревать его в связи с дьяволом. Нет, на нем лежит Божья благодать. Аббат напомнил рыцарям слова, сказанные в ночь их спасения:
— Разве не сказал я вам, что вы — избранники? Не случайно же знал я ваши имена и пришёл вам на помощь в ночь нападения на лагерь сарацин. Я не мог допустить, чтобы с вами что-то случилось. Перед вами стоит другая задача. И она гораздо важнее, чем схватки с мусульманами.
— Почему же именно мы избраны Богом? — спросил Морис с вымученной улыбкой. — Особенно я, который сотворил кучу грехов ещё до прихода сарацин к стенам Аккона и который даже не закончил покаяние в монастыре, где был послушником? Мне следовало быть последним, кого Господь мог избрать для решения особых задач… и кого он свёл со своим посланником, обладающим такой невероятной силой!
— Ты ошибаешься, — возразил Мак-Айвор тихим, полным боли голосом. — Последним, кому Всемогущий мог бы оказать такую великую милость, следовало быть мне, Морис… Из-за великого, непростительного греха, который я совершил в Шотландии.
Мак-Айвор стыдливо опустил угловатую, отмеченную шрамом голову.
Друзья удивленно переглянулись. Слова шотландца отчасти приоткрывали тайну его жизни и обстоятельств, которые заставили его стать тамплиером. Они знали лишь то, что Мак-Айвор происходил из древнего рода, что он покинул Шотландию в девятнадцать лет, следующие три года служил на континенте наёмным солдатом, участвовал в местных войнах, а потом стал членом ордена тамплиеров. Ничего другого о своём прошлом двадцатишестилетний Мак-Айвор — он был старшим среди них — не рассказывал. Он вообще был немногословен и замкнут. Даже вино не развязывало его язык. А когда товарищи поняли, что он не хочет говорить о том, что предшествовало его вступлению в орден, они больше не задавали ему вопросов. Причина, по которой человек дал обет и надел плащ с восьмиконечным крестом, была чуть ли не единственным достоянием тамплиера, которым он владел безраздельно.
— Божья воля непостижима и всегда превосходит наши ограниченные, человеческие способности понимания, — сказал аббат Виллар в ответ на возражения Мориса и Мак-Айвора. — Бог знает о наших грехах, которые не могут быть прощены на земле. И ошибки твоей буйной молодости для него тоже не тайна, Мак-Айвор Коннелли. Но разве великодушие и любовь Бога не обращаются к мнимо слабым и недостойным? Разве не среди них он неизменно находит избранников для самых ответственных миссий?
— Вы, конечно, подразумеваете сейчас Петра и Павла, — сделал вывод Герольт.
Старый тамплиер кивнул:
— Верно. Разве Пётр, который из страха трижды отрёкся от Христа, не стал, несмотря на своё предательство, тем камнем, на котором зиждется наша мать-церковь? Разве Бог не поставил рядом с ним ярого гонителя христиан Савла, который услышал призыв Бога, и под именем Павла понёс миру радостную весть — Евангелие, который трудился на этой ниве, как никто другой, и бесстрашно принял мученический венец? Бог знает наши слабости. Но он знает гораздо лучше нас, на что мы действительно можем быть способны, когда услышим его голос и безоговорочно примем его. Каждый из вас уже слышал призывный голос Бога. Возможно, кто-то слышал его менее отчётливо, чем другой. И всё же вы услышали призыв — иначе не вступили бы в орден тамплиеров.
— И в самом деле, желание служить Богу для каждого из нас стало причиной, по которой он стал тамплиером, — согласился Герольт. — Но вряд ли вы спасли нас от сарацин с помощью своей особой силы и пригласили в это необычное место только потому, что хотели побеседовать с нами о нашем призыве к жизни тамплиеров.
— Да. И, более того, вы говорили об особом задании, — согласился с Герольтом Морис. — И что будто бы на нас покоится Божья благодать.
— Это действительно так, — кивнул аббат.
— Но почему именно мы? Что это за особое задание? И как вы убедились в том, что Бог имел в виду именно нас? — Тарик задавал вопрос за вопросом.
— Мы также хотели бы узнать, что случилось с вашими слепыми слугами и с этой странной, недостроенной церковью, — добавил Герольт.
— Разве лошадь взнуздывают сзади? Разве надевая доспехи, рыцарь водружает прежде всего шлем на свою голову? — возразил аббат Виллар. — Нет, тот, кто не желает распылять свои силы, делает шаги в разумной последовательности. Запаситесь терпением и доверьтесь мне, ибо я знаю, что делаю и как. Вы получите ответы на все эти вопросы, но в своё время.
