В это утро дежурный воспитатель Палач был удивлен странным поведением ребят на купаньи. Все они быстро раздевались и, один за другим переплыв узкую речку Брюловку, — скрывались в кустах на противоположном берегу. Палач почувствовал здесь подвох, неизвестное противозаконие и поэтому начал кричать:
– Кончай мытье!… Вертайся назад!… Жи-во!… Но там его не слушали. Слушали Иошку:
– Так, значит, вот что… Самое первое — после чая всем из дачи вон… Понятно?… И до вечера даже близко не подходить… Понятно? Второе: — шамовкой запасайтесь как можно больше…
– А где ее возьмешь, шамовку-то?… — спросил Балда, великий объедала.
– Извиняюсь! — высунувшись из толпы, обратился к нему Химик. — Ты что же думаешь, сволочь, что картошку огородную можно только после забастовки жрать, да?…
– Шамовкой, значит, запасаться… — поспешил замять этот подозрительный разговор Иошка. — Попятно?… Я и Сашка будем на чердаке. Если что случится — к нам. Понятно?…
А Палач, охрипнув от крика и убедившись в наличии крамолы, сел на песок и начал стаскивать сапоги, надумав плыть через реку.
– Зеке! — крикнул Химик. — На митинг могут напасть халдеи.
– Сейчас… Еще одно… Последнее… Не бузить и халдеям хребты не ломать. Понятно?…
– Понятно…
Ребята высыпали из кустов и с шумом кинулись в воду.
Задуманный план исполнялся. Выпив чай и захватив шамовку, шкидцы незаметно скрывались, и вскоре дача опустела; а через пять минут вошедший в учительскую Палач тревожно сообщил халдеям:
– Ребята разбежались!
– ?!
– Смотрите сами.
Но смотреть собственно было нечего.
Спальни и столовые оказались пусты. Пусто было на дворе, в саду и в огороде. А на дверях учительской появилось объявление:
"Мы долго терпели. Нас обвиняли в воровстве, заставляли через силу работать, избивали, не давали возможности учиться и т. д. Но больше мы терпеть не можем. С сегодняшнего дня мы начинаем забастовку. Мы не будем ни учиться, ни работать, пока не будут приняты наши требования:
"1. Прекращение мощения двора.
"2. Перемена обращения.
"3. Отменить сверхурочные работы у старших и дать им возможность в человеческих условиях провести последний месяц.
"4. Уничтожение наказаний и изолятора.
"5. Создание законного самоуправления.
"Если эти требования вы выполните, мы забастовку кончим.
Стачком Шкиды".
Из чердачного круглого окна Иошке видно было, как заволновались столпившиеся у объявления халдеи. Он улыбнулся от радости, но сейчас же улыбка исчезла. Ясно слышно было, как кричала Эланлюм и, крича, даже подталкивала под руку Киру:
– Скорее на поезд… В город…
Иошка повернулся к Сашке, хмуро сидевшему на двух кирпичах, и захихикал как японец.
– За Викниксором поехали… Чуд-даки!… Теперь такая каша заварится, что и троим Викниксорам не осилить…
В час обеда никто из ребят не явился. Халдеи часто выходили за ворота, вглядываясь в оба конца по-полуденному пустой улицы и каждый раз понуро возвращались обратно. И каждый раз хихикал на чердаке Иошка:
– Ходят!…
Уже солнце обежало небо и, склонясь, покатилось к вечеру. Прогнали коров, и тени, бледнея, все больше вытягивались на восток. И все больше вытягивались халдейские лица. Кто-то высказал мнение, что, может, произошел массовый побег, что, может, надо заявить милиции, но пробило шесть часов, и в учительскую уже не вошел, а вбежал Палач и крикнул:
– Идут!…
Ребята пришли. Все с гомоном и треском разбежались по столовым, и тотчас же в каждой из них в дверях выросло по халдею. И, странное дело, они чувствовали какую-то неуверенность, неловкость и даже бессилие. Они понимали, что забастовка — это не простая буза, что следовало бы просто и по-товарищески поговорить с ребятами, вызвать их на беседу, на откровенность, но в том-то и дело, что они не умели этого делать, в их распоряжении был лишь один-единственный метод воздействия!
– Без обеда все!…
– Нам обеда не надо! — отвечали ребята. — Нам ужин даешь, по закону.
Законы — губоновские инструкции — ребята знали не плохо.
Поужинали.
После ужина халдеи поспешно разогнали ребят по спальням и заперли их — ребята вылезли в окна; пытались запереть ворота — шкидцы удрали через забор. Воспитатели, усталые и растерянные, бегали по даче.
Шкида взбунтовалась. Порядок полетел к черту, и былые приемы уже никого не пугали.
К ночи ребята вернулись. Чай пили, победно распевая песни, и халдеи не показывались на двор,
считая это делом бесполезным; и только с нетерпением ожидали Викниксора. Ждали этого приезда и ребята. И хотя успех первого дня вскружил им головы, они смутно сознавали, что так просто и легко все не пройдет и что надо готовиться к чему-то решительному, но к "чему" — никто не знал.
Викниксор приехал в двенадцатом часу ночи. Через полчаса его квартира наполнилась созванными на экстренное заседание халдеями.
Дача была старенькая, деревянная, хлибкая, и все, что говорилось в квартире заведующего, при некотором старании можно было услышать. Поэтому Голый Барин еще раньше разрыл землю на чердаке и теперь, приникнув к доскам, внимательно вслушивался.
– Это же черт знает что такое! — почти кричал Викниксор. — Это же буза. Это же непослушание, это же бунт!…
– Бунт! — вздохнул кто-то — бунт!…
– Да ведь какой бунт?… Организованный. Это же надо зачинщиков искать, главарей ловить!…
– Надо, надо! — опять поддакнул кто-то, и Голому показалось, что это Кира. — Определенно надо…
Внизу замолчали. Потом стукнул поставленный на блюдце стакан, и Викниксор заговорил снова:
– Главари мне будут известны. О них, впрочем, я догадываюсь. — Ну, а для верности ученик Карпов мне их завтра назовет. Завтра попрошу вас сделать так: после умывания поставить всех в строй, закрыть ворота и… Они у меня долго не побастуют.
Голый поднялся и осторожно, на одних носках, выбрался с чердака.
В спальне его ждали. Сидя на кроватях, выслушали его торопливый рассказ.
– Понятно, — прервал Иошка. — Все ясно… Крикните кто-нибудь Женьку.
– А зачем?
– Говорю, значит надо.
Пришел заспанный и хмурый Женька — кухонный староста.
– Вот что — строго обратился к нему Иошка: --скажи честно и по совести. Сколько у тебя хлеба отначено?
От неожиданности и спросонья староста растерялся и поэтому ответил честно, стыдливо опустив глаза.
– Пустяк… Фунтов тридцать…
– Мало, — прикинул в уме Иошка. — Ну, да все равно… Страдать так страдать. Сделай так… Хлеба завтра к чаю дай больше, по фунту… и сахару больше и еще чего-нибудь, скажем — масла… Понятно? Разложи все на столах пайками до умывания… Понятно?… И сам уходи — будто купаться — и к чаю обязательно опоздай… Понятно?
