Николас наведывался и к людям Мориса Гаунтри с намерением взбунтовать их. Гаунтри не был его другом, но среди стражников Николас рассчитывал найти шесть-семь сообщников. Он отметил про себя их недовольство новым капитаном Уолтером Сантоем, который сразу же стал вводить строгую дисциплину. Николас лучше знал, чем привлечь этих людей и снискать их расположение.
— Морис Гаунтри будет искать моей дружбы, — не таясь, заявил он. — Если его сместят, он захочет быть заодно со мной. А уж мы с ним покажем этому выскочке!
— Говорят, Морис Гаунтри теперь занял пост Эдмунда, — уныло поведал Николасу кто-то из его друзей.
Николас расхохотался:
— Забавная новость! Как? Не Морис ли грозился, что этому новому лорду лучше не встречаться с ним на узкой дорожке, и изрыгал в его адрес проклятия? Не сомневаюсь, в Морисе я найду друга.
Увы! Планам Николаса не суждено было сбыться. Вскоре он повстречался во дворе замка с Морисом Гаунтри.
— Привет, Морис! — крикнул Николас без тени неприязни, существовавшей между ними. — Иди сюда, дорогой! Хочу кое-что сказать тебе.
Морис не подошел к Николасу, а остановился и ждал, пока Николас подойдет к нему.
— Мне приказано проследить за тем, чтобы вы оставили эти места в течение семи часов, — холодно сказал он Николасу. — И будьте добры — не задерживайтесь.
От такой новости Николас слегка побледнел, но старался казаться невозмутимым и засмеялся как ни в чем не бывало, словно услышал не более чем дружескую шутку.
— Да ну! Премилое известие, разрази меня гром. И от кого же это ты получаешь такие приказы, Морис Гаунтри?
Морис смерил Николаса жестким взглядом:
— От милорда Бьювэллета, любезный.
— Ого-го! От тебя ли я это слышу, мистер Гаунтри? Не ты ли еще вчера поносил его?
— С тех пор многое изменилось, Николас Конрад, и сегодня и искренне стыжусь того, что еще вчера говорил о милорде. Вы сегодня же должны покинуть его владения.
С этими словами Морис удалился. Николас успел заметить цепочку у него на шее, означавшую, что теперь Морис — маршал.
Вернувшись обратно к стражникам, Николас разыскал Базиля Мордаунта. Ярость Николаса не знала границ, однако никто его не поддержал. Люди уже поняли, что милорд слов на ветер не бросает. Кончилось тем, что через час Николаса выдворили за пределы Бьювэллета.
Через неделю за этим последовали странные и резкие перемены, взволновавшие Бьювэллет. Злоумышленникам были определены наказания, и все они испытали на себе крутой нрав Саймона. Стоило кому-то возмутиться, как он тут же чувствовал на себе железную хватку милорда, а новые чиновники барона слепо подчинялись ему. Неделя прошла в ропоте протеста и мелких вспышках недовольства, но на исходе недели люди признали Саймона своим господином. Правила были установлены с самого начала трудные и докучливые, но те, кто поумнее, быстро поняли их надежность. Саймона оценили как безжалостно-справедливого хозяина, и если даже его указания были порой слишком суровы, то по крайней мере он принимал в расчет интересы каждого из своих людей в отдельности. Кивком ли головы, парой ли слов, но Саймон всегда приветствовал всех, кто встречался ему на пути. Он не сторонился простых людей и держался среди них свободно, но без панибратства. Крестьяне опять взялись за свои дела и трудились, засучив рукава, потому что работа сулила им хорошие доходы. Уолтер Сантой получил указание обучать людей и заставлять их упражняться в своем деле, и хотя сначала людям пришлось несладко, все подчинялись и очень скоро даже загорелись некоторым энтузиазмом, потому что никто не знал, когда вдруг появится Саймон, чтобы, наблюдая из-под своих нависших бровей, точно и прямо оценить, кто чего стоит.
С возмущением было встречено распоряжение Саймона обучаться стрельбе из лука и соревноваться между собой в этом искусстве. Кое-кто из крестьян, кого заставили заниматься этим делом, во всеуслышание выражал свое недовольство и заявлял, что Саймон принуждает их разрываться на части. Но когда он сам принял участие в этих соревнованиях, недовольные перестали сетовать, восхищенные его умением. А когда он объявил, что стрелок, чья стрела улетит дальше, чем пущенная им самим, получит в награду небольшой земельный участок, началось нешуточное состязание, и крестьяне старались так рьяно, что вскоре среди них появились достойные соперники Саймону.
В замке все было тихо и спокойно. Хуберт отправился восвояси, горько сетуя на свою участь, и на его место заступил новый управляющий. Здесь текла сытая жизнь, а в свободное время хватало развлечений и славного эля да хереса. На удивление быстро люди Бьювэллета успокоились под властью нового лорда и были довольны.
Не прошло и месяца, как Монтлис отправился в путь, чтобы навестить Саймона. В один прекрасный день он без всякого предупреждения прибыл во владения Саймона и появился перед замком около 10 часов утра, сопровождаемый своим сыном и кузеном. Саймон в это время со своими людьми стрелял из лука по мишеням. Гаунтри, принявший гостей, послал за Саймоном Арнольда, его пажа.
Арнольд промчался через всю деревню в своей новой ливрее зеленых и красновато-коричневых тонов. К Саймону он подбежал в тот момент, когда тот выстрелил из лука.
Проследив за полетом стрелы, Саймон, не оборачиваясь, спросил пажа:
— Ну как, хорошо, Арнольд?
Это было загадочное свойство, которое немало удивляло и смущало людей Саймона. Кто бы и как бы бесшумно ни подкрался к нему, он всегда чувствовал, что сзади кто-то приближается, и ему не надо было оглядываться, чтобы узнать этого человека. Арнольд привык к этой особенности Саймона и оттого ничуть не удивился.
— Милорд, в замке гости! Милорд Монтлис, сэр Алан и милорд Гранмер. Мистер Гаунтри послал меня, чтобы я сообщил вам об этом и привел вас к гостям.
Саймон поднялся с колен.
— Иду, — сказал он.
Что-то сказав Сантою, он пошел с Арнольдом к замку. Арнольд хотел взять у него лук, но Саймон отрицательно покачал головой и улыбнулся.
— И далеко ты унесешь его, малыш?
Арнольд вытянулся во весь рост, и все равно оказалось, что лук в два раза выше, чем он.
— Я смогу его нести, милорд, честное слово!
— Не сомневаюсь в твоем усердии, — сказал Саймон, но лук мальчику не отдал.
Арнольд шел чуть позади Саймона, надувшись от обиды. Возможно, кому-то это и показалось бы странным в характере Саймона, но он очень любил детей. Его пажи наперебой оспаривали друг у друга честь служить своему обожаемому господину, и каждый из них бывал по-настоящему счастлив, увидев, что Саймон хотя бы только кивнул ему головой. А гордость самого маленького из них просто не знала границ, когда однажды Саймон поднял его и перенес через широкий ров на руках.
