Герарди посмотрел на убитого, пожал плечами.
— Но вы могли захватить их всех.
— И в итоге прослыл бы во всей Италии кровавым мясником. Завистливая Венеция, Милан, обожающая позлословить Флоренция, все они начали бы честить меня на всех углах. Нет, пользы от этого было бы чуть, — он взял секретаря под руку и увлек за собой. — А так я как следует напугал их прошлой ночью, — герцог мечтательно улыбнулся. — Им же и в голову не придет, что произошло все случайно, что этот Бенвенуто Джизмонди — обыкновенный грабитель, убивший мессера Креспи, чтобы поживиться дукатами в его кошельке. Нет, они убеждены, что именно я распорядился убить мессера Креспи и вместо него послать на их тайное сборище своего человека. Теперь они знают наверняка, что глаз у меня, как у Аргуса, а посему и думать забудут о заговорах. Их парализует страх перед вездесущностью моих шпионов. После этой ночи ни один из заговорщиков не может почитать себя в полной безопасности, они забьются в свои дома, забыв обо всем, кроме страха за собственную жизнь.
Мог ли я достичь лучшего результата, повесив их всех? Думаю, что нет, Агабито. Бенвенуто Джизмонди помог мне полностью осуществить задуманное, да и сам получил по заслугам.
Мессер Бальдассаре Шипионе вышел в проулок и затворил за собой зеленую калитку, ведущую в сад.
Постоял в уже сгущающихся сумерках, улыбаясь самому себе, потом поплотнее закутался в алый плащ и зашагал, звеня шпорами. По выправке в нем с первого взгляда узнавался военный. Мессер Бальдассаре был капитаном войск герцога, расквартированных в Урбино.
На углу, там, где проулок вывел его на Виа дель Кане, капитан столкнулся с великолепно одетым господином, глаза которого при виде улыбки, все еще блуждающей по лицу мессера Шипионе, превратились в щелочки. Звали господина Франческо дельи Омодей, и он приходился кузеном даме Бальдассаре.
Капитан сдержал шаг и галантно поклонился мессеру Франческо в ответ на поклон последнего. С этим он и прошел бы мимо, но мессер Франческо загородил ему дорогу.
— Решили подышать свежим воздухом, господин капитан? — поинтересовался он с легкой усмешкой.
— Да, знаете ли, — и Бальдассаре широко улыбнулся в лицо молодому человеку, классически красивое, если бы не мрачные глаза и жестокий рот. — Но вы, кажется, намерены задержать меня?
— С вашего разрешения, я пойду с вами, — и Франческо пристроился рядом.
— Я, конечно, польщен такой честью, но хотел бы пойти один, — возразил Бальдассаре.
— Мне нужно поговорить с вами.
— Это я уже понял. Да вот мне не хочется слушать вас. Не повлияет ли последнее на ваше желание?
— Ни в малой степени, — нагло рассмеялся Франческо.
Бальдассаре пожал плечами и двинулся дальше, левая рука его опустилась на рукоять меча, так что ножны приподняли сзади алый плащ.
— Мессер Бальдассаре, вы слишком часто появляетесь на этой улице, — продолжал Франческо.
— Слишком часто для кого? — ровным голосом поинтересовался капитан.
— Меня, во всяком случае, такое не устраивает.
— Возможно. А я вот считаю, что бываю здесь чересчур редко, но, откровенно говоря, полагаю, что, кроме меня, никому до этого дела нет.
— Мне это не нравится, — упорствовал Франческо.
Бальдассаре улыбнулся.
— Разве кто может похвалиться, что все ему по нраву? Вот я, мессер Франческо, питаю к вам глубокую неприязнь. Однако вынужден страдать, потому что вы идете рядом.
— Совсем не обязательно затягивать ваши страдания.
— Они кончились бы разом, если бы вам достало благородства осознать, что ваша компания меня не радует.
— Не так уж сложно все поправить, — и Франческо чуть вытащил меч из ножен.
— Для вас, — вздохнул Бальдассаре, — но, увы, не для меня. Я — армейский командир. И не пристало мне ввязываться в личные ссоры. Его светлость герцог Валентино терпеть не может нарушения изданных им законов. А мессер Рамирес, назначенный герцогом губернатор Урбино, ревностно следит, чтобы они выполнялись. И я не хочу поставить под удар себя, ради того чтобы наказать вас. А вы, мессер Франческо, похоже, не только трус, но и хитрец, раз позволяете себе оскорблять меня, зная, что на слова ваши я при нынешнем положении дел не могу ответить действием.
Спокойный монолог скрыл ураган, бушующий в душе офицера, ибо ему стоило немалых усилий сдержаться. Прежде чем поступить на службу к герцогу, Бальдассаре Шипионе не один год храбро сражался в испанской армии, и собратья по оружию хорошо знали его мужество и отвагу. Так что можно представить себе, какой ценой давалась ему выдержка в общении с этим урбинским хлыщом.
Франческо резко остановился, лицо его вспыхнуло.
— Вы меня оскорбляете!
— Надеюсь, что да, — бесстрастно согласился с ним Бальдассаре.
— Я не потерплю такой наглости!
— Отрадно видеть, что вы решили не давать мне спуску, — улыбнулся капитан.
На лице Франческо отразилось недоумение. Он не понял, что означает последняя фраза, и Бальдассаре не замедлил разъяснить ему, что к чему.
— Если вы нападете на меня прямо на улице, мне не останется ничего иного, как защищаться. И никто не будет винить меня, чем бы ни закончилась наша схватка. Ибо найдется немало свидетелей, которые покажут, что первым выхватили меч вы. Так что, умоляю вас, не теряйте времени и побыстрее начинайте наказывать мою наглость.
Кровь отлила от лица Франческо. Дыхание его участилось. Губы изогнулись в улыбке.
— Понятно, мне все понятно. Если я убью вас, мне придется держать ответ перед губернатором.
— Пусть вас не заботит моя смерть, — Бальдассаре по-прежнему улыбался, — ибо я прослежу, чтобы до этого дело не дошло.
Франческо одарил капитана злобным взглядом, пожал плечами, выругался, повернулся и пошел прочь, сопровождаемый презрительным смехом Бальдассаре.
Несмотря на сгустившиеся сумерки, многие прохожие, узнавая, здоровались с ним, в Урбино мессер Франческо дельи Омодей был личностью известной. Направлялся он к дому своего друга, Америго Вителли.
Америго как раз ужинал, но Франческо отклонил приглашение присоединиться к обильной трапезе.
— Не могу есть, — прорычал он. — Я сыт по горло наглостью этого Шипионе. Вот где она у меня сидит! — и плюхнулся на стул напротив хозяина дома.
Маленькие светлые глазки Америго озабоченно наблюдали за Франческо. Америго приходился племянником Вителлоццо Вителли, правителю Кастелло, служившему у Чезаре Борджа. Одного возраста с Франческо, более он ничем не напоминал своего приятеля: среднего, и даже чуть ниже, роста, полный, с одутловатым лицом, указывающим на склонность к излишествам. Разодетый в синий бархат, надушенный, блистающий драгоценностями, прислуживали ему за столом двое симпатичных юношей, одетых в золотое с синим, родовые цвета Вителли.
