— Клянусь Вакхом! Чтоб мне вино в горло больше не лезло, если слова не сдержу. Так что давай там, помни об этом. Думаю… Да, к вечеру управимся.
Жду тебя в моей палатке.
Они обнялись, похлопав друг друга по алым плащам.
— Боги за нас, друг, — сказал Копоний. — Помнишь, вот так же мы стояли под Нолой, еще у Суллы, молодыми трибунами. И как ты весь трясся перед первой битвой, а я тогда тебе говорил…
— Врешь ты все. Там просто холодно было!
— Конечно. И тот наглый патриций, как его там… Забыл! Тоже от холода, наверно, описался. Ну, тебе пора.
Копоний хлопнул друга по плечу и тот, развернувшись, двинулся к лошади.
Но, сделав несколько шагов, вдруг остановился и посмотрел куда-то в сторону запада, где то и дело сверкали далекие молнии.
— Копоний, — медленно выговорил он. — Думаю, это хорошо, что солдаты не знают всех планов. Каждый видит лишь свое место в строю и товарищей рядом.
Но я-то знаю, что это — последний бой Четвертого.
— А если бы знали они? Что изменилось бы?
Варгунтий вскочил в седло. Усмехнулся, глядя в глаза старого друга.
— Ничего. Ничего бы не изменилось! Они — лучшие в армии. И Красс это знает. Иначе он не поставил бы нас сюда. У них есть только Легион. И они умрут вместе с ним. Прощай, друг!
Вороная кобыла рванулась с места в галоп. За ней, отставая, прянули кони контуберналалов, ожидавших чуть поодаль.
— А я не прощаюсь! — крикнул им вслед Копоний. — И фалернского мы все равно сегодня отведаем, старый хрен! Даже не думай там подыхать, один я не пью…
— Шевелись, шевелись, коровы беременные! — орал центурион третьей когорты, подгоняя своих. — Баба родить успеет, пока вы до места дойдете!
Кассий шел вместе со всеми, карабкаясь по крутому склону, оскальзываясь на мокрой траве, цепляясь за ветви деревьев. Они взбирались на первый из трех холмов, перевалив которые, должны были выйти во фланг армии готов. Квестор вел Двадцать четвертый легион Сисенны и две тысячи федератов, и до места, где они должны были ожидать сигнала к атаке, им оставалось пройти еще восемь миль. Это около двух часов, если повезет. Точно такой же маневр проделывал сейчас Шестой легион Лициния с приданными ему федератами, которых вел сам проконсул. Только под другую сторону долины Атакса.
— Слишком поздно мы вышли, — выдохнул Одоакр, подтягиваясь к очередной ветке, удачно подвернувшейся под руку. — Можем и не успеть.
— Раньше было нельзя. Эвриху могли сообщить из Нарбона.
Предводитель германцев ничего не ответил.
Мысль, что они не успеют, не давала покоя, гнала вперед, лучше, чем витис центуриона солдат. Весь план битвы зависел от того, продержатся ли легионы Варгунтия и Копония те несколько часов, что потребуются им для обхода.
Устоят ли два легиона против всей готской армии? Если бы они стояли за хорошими укреплениями, в этом можно было не сомневаться. Но рвы, палисад и рогатки — всего, что они построили там, — было слишком мало. И не потому, что не успели выкопать достаточно глубокие ямы и вбить достаточное количество кольев. Нет, они бы успели. Но так приказал Красс. Эврих должен был проглотить наживку. Его армия должна была атаковать, и поэтому осторожного короля готов не должны были слишком уж впечатлить оборонительные сооружения римлян. Вот почему Четвертый и Двадцать пятый будут стоять за слабой оборонительной полосой. В этом и состоял план. Конечно, за линией легионов оставался еще резерв — тысяча всадников Цестия, но они вряд ли могли бы переломить ход сражения. Их задачей было преследование бегущих готов, если, конечно, до этого дело дойдет. И были еще несколько когорт Двадцать третьего легиона, оставленные в качестве заслона против Нарбона.
Впрочем, на эти когорты рассчитывать не приходилось. Гарнизон города вполне мог вмешаться в битву и, по приказу Красса, заслон не мог быть снять ни в каком случае.
Кассий не знал, началась ли битва. Увидел ли Эврих, что его армия сможет преодолеть палисады? Поверил ли он, что против него выстроены все римские легионы? За рядами Двадцать пятого и Четвертого стояли воткнутые в землю шесты, на которые нацепили старые плащи, разбитые шлемы и все прочее, что сумели найти. Это была идея того центуриона из Арелата — Деция Сея. Крассу она понравилась и удачно дополнила его план.
Да, план был хорошо. Но если он не сработает… Красс все поставил на удачный бросок костей. Если готы уничтожат два легиона раньше, чем остальные смогут ударить, армию римлян ждет гибель. Она будет разорвана на части и легко разбита. Красс шел на огромный риск, и Кассий в душе не одобрял такого решения старого полководца.
— Шевелись ты, крыса дохлая! — послышалось сзади и Кассий вздрогнул от неожиданности, будто центурион обращался к нему. — О чем там задумался?!
Жопу забыл почесать?! Я тебе покажу жопу! Я тебе…
Стиснув зубы, легионеры карабкались по склону холма.
Ударяя мечами в щиты, пехота готов приближалась к линии римских укреплений. Передние ряды прикрывались щитами, задние тащили связки фашин, чтобы заваливать рвы. Среди массы готских воинов выделялся отряд саксов, размахивавших грозными боевыми топорами.
— Римские псы! — кричали они. — Кровью умоетесь, дети шлюх! Мы ваших жен имели! И матерей! И сестер!
Римский строй стоял молча. Фланги Двадцать пятого легиона, который должен был принять первый удар, прикрывали шесть когорт Четвертого. Остальные когорты Копония составляли вторую линию. А еще дальше, напоминая огородные пугала, стояли лишь шесты с напяленными на них плащами. И за ними тысяча всадников Цестия.
Не дойдя сотни шагов до палисада, огромный прямоугольник готской пехоты остановился. Двадцать тысяч солдат ждали команды. Хотя саксам это было не по нутру, ждали и они — все знали, Эврих скор на расправу. Нарушить дисциплину — значит прямиком отправиться в ад.
Викторий вышел вперед. В этот бой он шел пешим. Недавний позор битвы при Дюрантисе, когда он бежал одним из первых, не должен был повториться.
Сегодня он победит или умрет здесь. Так решил комит Аквитании.
Несколько минут он смотрел на римский строй. Викторий помнил эти ряды алых плащей и похожих на корыто щитов. Помнил, что пробить этот строй нелегко. Но сегодня у него нет выбора. Приказ Эвриха был ясен и четок — пехота должна разрушить палисады, расчистив путь кавалерии. А для этого придется отбросить римлян назад.
Он потянул меч из ножен. Поднял клинок, направляя вперед и вверх.
Оглянулся на замершие ряды солдат и глубоко вдохнул:
— За короля! — выкрикнул он. — Бей римских псов! Эврих! Эврих!
