— Согласие с лукавым жрецом подтверждает твой умысел против Голубой Змеи. Твое упрямство породило наше несчастье, из-за твоего глупого упорства пришли чужие люди.
— Уходи! — рассердился Кытлым.
Николка Семихвост толкнул в бок Ваську, тот, всхрапнув, проснулся, осторожно потрогал спящего воеводу, поправил тряпье в его изголовье.
— Лопочут чего-то, — шепнул Николка.
— Спи, не наше дело, — ответил Васька и повернулся на другой бок.
Николка, однако, жадно вслушивался в звуки ночи.
— Уйдем отсюда, — умолял Юма. — Я приготовила лошадей и еду.
Доберемся до Большой Реки, и пусть она испытает тебя. Я сама крепко свяжу твои руки и ноги, сама столкну тебя с берега. Если ты виновен Большая Река примет жертву, если невиновен — вернемся обратно, ведь тебе нечего будет бояться. Тогда и я буду спокойно жить и уверенно смотреть в наше будущее.
Кытлым долго молчал.
— Как же выведешь меня? — спросил он наконец. — Из-за чужаков стража моя усилена.
— Да, вчера был только один, он спал, как дитя, стоило только перешагнуть: — Юма вздохнула, жалея об упущенной возможности. — Сегодня будет груднее. Да еще эти чужаки. Что они делают?
— Они спят, — сказал он уверенно.
— Ты сможешь пробраться к двери, не разбудив их?
— Да. Я хорошо знаю свою темницу.
— Тогда жди у выхода. А я уже все придумала и приготовила. Знала, что ты согласишься. А если мы с тобой в согласии — все будет хорошо.
Скоро Большая Река вынесет тебя на берег, и все узнают, что Кытлым из рода Голубой Змеи невиновен.
Ватажники лежали неподалеку от входа, и Николка слышал, как за дверью, негромко и лениво переговаривались стражники. Голосов было три, четвертый воин, похоже, спал и тихонько при этом посапывал. А вдоль противоположной длинной стенки темницы — Николка тоже это слышал — осторожно пробирался невидимый человек. Никак, драчун бежать собрался, подумал ватажник и усмехнулся. Видать, востер парень, да только как тут сбежишь? С другой стороны, не зря же он лопотал о чем-то со своей: женкой? зазнобой? да кто их разберет:
Улавливая тишайшее шорохи, Николка определил, что сополоняник их шел уже вдоль короткой стены. Вот он добрался до двери и затаился, дыша осторожно и сдержанно в трех шагах от ватажников.
Юма, дочь охотника, выросшая в тайге, не боялась темноты и умела ходить неслышно. Для верности сделав изрядную петлю по лесным зарослям, она пробралась к дальней, обращенной к лесу стене сенного сарая. Чужие спали, из-за стены были слышны сонные вскрики и стоны, храп и сопенье множества людей. За углом переговаривались недремлющие дозорщики.
Она неторопливо разложила принесенные с собой сухие ветки, перемешанные с большими лоскутами бересты, несколько мгновений подержала в ладонях горячий горшочек с углями. Кытлым не виноват, поэтому я должна спасти его, подумала девушка и медленно повернула горшочек мерцающим зевом вниз:
Кыглым и Николка одновременно услышали, как где-то неподалеку сполыхнулся приглушенный крик множества глоток, как всполошились за дверью стражники, послышался топот, удаляющийся в сторону растущего крика, через несколько мгновений — глухой удар и стон поверженного.
сразу после этого — обиженный плач отодвигаемого запора и сердитый скрип отворяемой двери.
— Айда! — шепнула Юма, но Кытлым не двигался — железные руки чужака сжали его в железных объятьях.
— Васька? — позвал Николка. — Тащи воеводу — уходим!
— Я остаюсь, — послышался спокойный голое Петрилы. — Негоже воеводе бросать своих воинов. А ты беги. найди Невзора, может, еще успеете:
— Успеем, будь уверен. Пошли, Васька!
— А кто за хворым приглядит? — так же спокойно спросил из темноты Васька. — Засов задвинь, чтоб дольше не хватились.
— Прощайте, братцы, не доминайте лихом!
— С Богом! — напутствовал воевода.
Пожар не успел разыграться, биары быстро раскидали горящие ветки, залили водой дымящуюся стену сарая, пинками и подзатыльниками успокоили полоняников. Когда улегся переполох, к храму прибежал Суксун в сопровождении сына.
— Кто? — гневно спросил главный жрец.
— Все хорошо, — пытался успокоить его один из воинов. — Огонь погасили, запоры на месте.
— А это что? — Суксун указал на скорчившегося у дверей пристроя воина, который, схватившись руками за голову, тихонько стонал.
— Откройте! — потребовал Суксун. Открыли дверь, осветили темницу факелами — двое полоняников мирно спали, но третий чужак и нечестивец Кытлым исчезли.
— Кто тебя ударил? — Чермоз хорошенько встряхнул увечного дозорщика, тот застонал, но сказать ничего не смог.
— Кто тебя ударил? — допытывался Чермоз.
А Суксун внимательно смотрел на лежащую неподалеку толстую палку.
— Тихо! — крикнул главный жрец. — Всем молчать!
Суксун опустился на колени, закрыл глаза и замер. Вскоре воинам показалось, что главный жрец уснул, а через несколько мгновений любой из них мог бы поклясться, что посланец великого Йомалы на земле вовсе умер, и тело его превратилось в холодный камень.
Но нет! Правая рука Суксуна шевельнулась, двинулась с места и медленно зависла над лежащей на земле палкой.
— Юма: — с удивлением и пробудившейся ненавистью произнес главный жрец. — Юма. Кони. Где? Там: Нет! Туда: Они скачут гуда:
Суксун очнулся, открыл глаза и с недоумением оглядел окружавших его воинов.
— Ах, да! — он окончательно пришел в себя и выпрямился в полный рост. Чермоз! Они скачут к Большой Реке.
— Не уйдут! — пообещал Чермоз, и вскоре конный отряд воинов устремился в погоню:
Не зная дороги, Николка решил не отставать от бывшего своего сополоняника и его освободительницы. Но когда она привела беглецов к тому месту, где были спрятаны две лошади, ватажник понял, что за конными ему не угнаться. Не долго думая, он запрыгнул на одну из лошадей, и его спутникам ничего не оставалось, как вдвоем забраться на другую.
— Не сердись на него, — оказала Юма, удобно устроившись в объятьях Кытлыма. — Он задвинул засов обратно, а это значит, что нас не скоро хватятся.
Когда-то племена южных вотов, которые зовут себя калмезами, занимали обширные пространства в междуречье Камы и Серебряной реки. С закатной стороны их владения почти достигали Кашана — одного из городов Великой Булгарии. Булгары называли соседей арами, а их земли, лежавшие поблизости от Какала — Арским полем. В те благословенные времена Куакар — священный город калмезов — находился в самой средине их необозримых земель.
