ста граммов не разобраться! И надо ли?
— Что, не узнаёшь меня, Гриня? — процедил через форточку Копытцев.
— Никак нет. Пропуск.
— Вот, пожалуйста, — покачал головой капитан.
— Езжайте, Алексей Иванович! И не обижайтесь — служба такая!
— Как ты? Как Валя?
— Нормально. Заходи не в служебное время — погутарим. Адрес помнишь?
— Конечно.
— Езжайте, а то сзади ещё кто-то нарисовался. Две машины — слишком много согласно последней инструкции.
— Ты мне это говоришь?
— А то кому же?
— Ну, будь здоров, Григорий Афанасьевич. Я зайду к тебе домой. Скоро.
— Значит, до скорого!
Машина шмыгнула за поднятый вторым постовым шлагбаум и, недолго попетляв среди быстро терявших листву деревьев, остановилась у сплошного зелёного забора, за которым пряталось приземистое одноэтажное здание.
— Выходи, — не поворачивая головы, пробурчал капитан.
— Есть!
— Стучи!
Плечов пожал плечами и выполнил приказ.
— Жди!
Вскоре с той стороны ограды донеслись звуки приближающихся шагов. Ещё миг — и калитка отворилась. Закутанный в шинель красноармеец, почему-то раньше срока перешедший на зимнюю форму одежды, с торчавшим за спиной неестественно длинным штыком (а может, такое впечатление складывалось из-за его небольшого роста?), вытянулся в струнку и громко рявкнул простуженным хриплым голосом на откровенно малоросском диалекте:
— Хвамилия?
— Агент Яра, — не растерялся Плечов.
Солдатик провёл рукой по списку.
— Есть такой! — сообщил он довольно, напуская счастливую, абсолютно солнечную улыбку на веснушчатое обветренное лицо. — Проходьте. Будь ласка [41].
Перед тем как сделать первый шаг в неизвестность, Яра повернул голову назад.
— Иди! Я буду в машине, — подтвердил начальник секретно-шифровального отдела.
* * *
Навстречу по аккуратно вымощенной тропинке уже шагал мужчина лет пятидесяти, в галифе и перетянутом кожаной портупеей кителе. От его гладко выбритого черепа могли отражаться «зайчики», если бы в тот осенний день хоть раз, хоть ненадолго, из-за хмурых туч выглянуло солнце.
Но небо по-прежнему было полностью затянуто тёмными облаками, низко висящими над уже немного побелевшей землёй, и готовыми в любую секунду разразиться самой настоящей снежной бурей.
— Александр Николаевич, — тем временем представился незнакомец. — Заведующий канцелярией.
— Очень приятно, — решил и дальше не называть себя Плечов.
Конспирация превыше всего!
— Сюда, пожалуйста! — секретарь толкнул тяжёлую деревянную дверь, бесшумно открывавшуюся вовнутрь помещения. А там…
Их глазам открылся огромный зал, в котором за столом у дальней стены сидел сам товарищ Сталин. К нему вела новенькая, но с виду совсем скромная ковровая дорожка салатового, как у забора, цвета.
Вдруг ставшие ватными ноги перестали исполнять команды головного мозга и, сделав по инерции несколько шагов, окончательно отключились, ни за что не желая двигаться дальше, хотя до вождя оставалось ещё целых три-четыре метра.
— Агент Яра по вашему приказанию прибыл!.. — еле пролепетали отвердевшие губы.
— Вы что, уже и настоящее своё имя забыли? — лукаво прищурился Иосиф Виссарионович, подымаясь со своего места.
— Капитан Плечов!
— Вот! Вот это правильно. Ведь я один из трёх, кому доверена твоя тайна.
— Виноват, товарищ Сталин.
— Ничего, сынок… Можно мне тебя так называть?
— Можно… — совсем растерялся Ярослав.
— Если один из самых близких моих соратников считал тебя родной кровинкой, то и я имею на это право. Так сказать по наследству — после его смерти. Как считаешь?
Плечов чуть не рухнул на пол.
— Выходит, Фролушкин и вы — старые друзья?
— А что здесь странного?
— Но ведь он…
— Иногда говорил гадости о советской власти, ты это хотел сказать?
— Так точно…
— Во-первых, так себя вести ему разрешил я. Надеюсь, вы не станете осуждать меня за это, товарищ капитан?
— Никак нет. Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) и не такое позволено!
— Спасибо за разрешение… А во-вторых, так было надо, чтобы выведать настроения отдельных представителей не всегда лояльной к советской власти интеллигенции. Да ты присядь, сынок, в ногах правды нет.
— Есть… То есть я не спорю — насчёт правды. Просто отвечаю. Как требует Устав.
— Я это понял. Понял. Чай будешь?
— Не откажусь.
— Александр Николаевич, организуйте для нас, пожалуйста, сладкий стол.
— Ну-с, продолжим, мой юный друг? — улыбнулся вождь, не выпуская из рук любимую трубку, к которой он, впрочем, пока так ни разу и не прикоснулся губами.
— Я готов… — принимая из рук Поскрёбышева стакан в серебряном подстаканнике, от которого исходил лёгкий дымок, поспешил согласиться секретный сотрудник.
— А вы знали, что профессор не только давал товарищу Сталину ценные советы, но и помог ему написать целый ряд научных статей?
— Нет, не знал…
— По религиозному, по национальному вопросу. Теперь мне его ох как не будет хватать…
— Согласен. Такого специалиста на всей Земле днём с огнём не найти.
— А иногда он ещё и подсказывал, как поступить в том или ином случае, какие меры принять по отношению к такой-то группе лиц, как отреагировать на некоторые действия врагов народа.
— Я не мог даже подумать…
— А вы, Ярослав Иванович, не хотели бы заменить Фёдора Алексеевича в моей команде? Хотя бы на указанных выше направлениях? Ведь именно вас он считал самым лучшим своим учеником, главным продолжателем своего дела.
— Не знаю…
— А вы подумайте, Ярослав Иванович, хорошо?
— Хорошо!
— И на следующей встрече поделитесь со мной своими аргументами.
— Слушаюсь! Но мне очень хотелось бы закончить начатое дело…
— Найти апостолов?
— Так точно! Батины заветы надо выполнять.
— Вы думаете, они нам нужны?
— Нашему народу точно пригодятся. Всё же это не одна тонна драгоценного металла!
— Только с такой точки зрения?
— Нет, конечно. Это — святыня, самый настоящий оберег для всего православного люда, как говорил отец.
— Веруешь?
— В Бога — нет. В высшую силу, обустраивающую Вселенную по своим законам и принципам — верую…
— Чувствуется, ох как чувствуется влияние Фролушкина… Но, может, перейдём конкретно к Несвижским сокровищам?
— Как скажете.
— Апостолов раньше вас никто, случайно, не обнаружил?
— Думаю, что нет. Во всяком случае, Фролушкин по этому поводу никаких сомнений не имел. Правда, перед смертью он произнёс одну странную фразу… В моём присутствии.
— Какую?
— Вы в курсе, что у нас на руках есть копия старинного рисунка с координатами, как мы считаем, того места, где хранится клад?
— Да. Фёдор Алексеевич докладывал.
— Так вот. Он выразил сомнения, что круг, в который взята буква «ц», является штатной геометрической фигурой…
— А чем же?
— Обычной буквой «О».
— Интересно… Возможно, профессор хотел сказать, что реликвия находится в другом месте? В населённом пункте, название которого начинается на «О»… Ты тоже так считаешь?
— Я уже начал разрабатывать эту версию.
— И как успехи?
— Среди замков Радзивиллов имеется один такой. В городке Олыка, что на Волыни.
— Это Украина?
— Да. Территория, освобождённая в ходе недавнего похода нашей Рабоче-крестьянской Красной армии.
