Линор капризно фыркнула.
— Ага! Потому, что нам, девушкам, опасно этим заниматься!
Антея потрясла своей роскошной каштановой копной волос, и с улыбкой закатила глаза.
— Ох уж эти старые предрассудки, что подхватываются как грипп… Нет. Просто потому, что мы лучше разбираемся в технике. Это же действительно так. А поскольку «Янус» — наша главная задача, нас нужно всячески беречь, холить и лелеять. Потому что если вдруг что случится, как, например, эта жуть с Эрвином, не всем может хватить его легендарного везения вернуться, легко отделавшись. А без нас они тут все не разгребут и до второго пришествия. Так что все это прагматизм в чистом виде, а не романтика.
— Угу… Боже мой, Антея, не напоминай. Жуткий был день, начиная со всяких ужасов в морге…
— Слава богу, у него легкий характер.
— Я бы не сказала. Хотя, кое в чем, пожалуй — да. Слава богу. Да еще эта накладка во времени. Лихо — и все-таки как-то восстанавливает равновесие! А то было бы очень грустно.
— И что поразительно, я даже не знала, что он умеет лгать, да еще под наркозом. В школе мы его звали лисенком, но только за цвет волос и безобидные шутки — они правда никогда не были злыми. Но лично мне он всегда казался просто патологически честным.
Линор невольно усмехнулась.
— Ты судишь по поверхности и никогда не пыталась проникнуть вглубь, а там-то и начинаются швейцарские замки. И потом, по мелочи… Он не рассказывал тебе про смеющуюся девушку?
— Про кого?
— Смеющуюся девушку. Она смеется по ночам и тихо напевает, но что — невозможно разобрать. Якобы он слышал ее здесь несколько раз, с тех пор как мы тут оказались. Она — это что-то неуловимое. В момент, когда ее слышно, ты готов поклясться, что она настоящая, а потом — уже нет. То ли ветер, то ли что-то еще, какой-то звенящий спецэффект неопределенных предметов.
Антея приподняла брови и скорчила задумчивую гримаску.
— Очень поэтично.
— Он сказал, что принял бы ее за баньши, если бы она плакала, а не смеялась. Но раз она смеется — ее можно не принимать всерьез.
— Ну конечно это просто шутка! Она ведь смеется. А мы сейчас как раз в том мире, где должны жить баньши.
Линор пожала одним плечом и улыбнулась как-то криво.
— Хорошо, если это просто шутка. А что, если он на самом деле начинает сходить с ума?.. После таких приключений — это ведь было бы вовсе не странно, верно? Для нас это вообще не странно.
Они подавленно замолчали и занялись работой. За их спинами через несколько минут послышался шум. В отсек, потирая уголок глаза и украдкой зевая, с кипой распечаток подмышкой, вошел доктор Мэллор Гелион.
— Всем привет. Кажется, я задремал. Но потом услышал как кто-то рядом хихикает и сразу проснулся. Кто это из вас надо мной потешался, интересно?
— Над тобой? — озадаченно переспросила Линор.
— Ну да, знаю я, вечно вы надо мной, стариком, смеетесь! — шутливо возмутился доктор Гелион.
— Но вы же не могли нас отсюда слышать? — возразила Антея. — А мы уже давно тут сидим.
Доктор Гелион беспечно пфыкнул в медные усы.
— Да? Значит, мне это просто приснилось? Забавно, а мне показалось, что я так отчетливо слышу смех… Ну и ладно. — Он пожал плечами, сел в кресло перед невысоким столиком и стал раскладывать бумаги стопками на столе и на полу.
Линор ошарашенно смотрела на Антею. Антея ошарашенно смотрела на Линор.
— Ну, знаешь ли, средь бела дня… — пробормотала Антея, качая головой.
Линор недоумевающе потрясла головой и беспомощно развела руками.
— А? Что? — рассеянно переспросил доктор Гелион, поднимая голову. — Кто-то что-то сказал? Или опять никто ничего не говорил? — Не дожидаясь ответа, он глянул на часы. — Кстати, мне не повредила бы чашечка кофе. А вам?
X. Через дебри, сквозь туманы, зачарованные страны…
Мы были в пути уже два дня.
— Ну сколько же можно хоронить?! — простонал Гамлет.
Мы ехали чуть-чуть в сторонке от остальных — они шумели сами по себе, бряцанием оружия, топотом копыт, скрипом колес в повозках без рессор, смехом и нестройным пением, что не дало бы им нас хорошенько расслышать, и Гамлет решил хоть немного дать волю чувствам, накопившимся за время этого короткого путешествия.
— Вот видишь, что значит связываться с порядочными христианами, — сказал я поучительно. — Сколько придется.
Конечно, еще далеко не все населенные пункты в Британии превратились в кучки отбросов и остывшего пепла. Но это маниакальное стремление все по дороге прибирать за всеми, а не только за собой, и впрямь немного утомляло, хотя одновременно внушало уважение. Компания графа Эктора, судя по всему, вообще внушала всем уважение, и не только этим стремлением к порядку. Исключая первую сумасбродную атаку короля Мельваса Клайдского, подобных нападений больше не было. Разве что мелкие склоки то тут, то там, как водится в дороге. Эктора повсюду встречали как фактического главу Регедского королевства, умудрявшегося почти процветать среди господствующего смятения и разорения. Неудивительно, что именно ему король Лодегранса, соседнего постоянно подвергающегося вторжениям королевства, доверил свою единственную дочь. Нигде она не могла бы чувствовать себя в большей безопасности, чем под его покровительством. И старый король Регеда спокойно доживал свои дни, не беспокоясь ни о необходимости поддерживать свое право на власть в трудной борьбе, ни о том, что кто-то посмеет на него покуситься. За такой-то каменной стеной.
— А тебе-то собственно, что за печаль? — осведомился Олаф. — Ты же почти не принимаешь в этом участия. Вечно у тебя находится какая-нибудь дама, которую надо занимать беседой, полезной и уму и сердцу.
Гамлет возмутился.
— Я пока еще не ослеп и обоняние у меня не отшибло. От вас, кстати, я бы просто молчал, чем уже несет.
Фризиан критически потянул носом.
— А что? Приятным дымком от костра.
— Теперь это так называется… Уж лучше бы мы ехали одни, чем с этими маньяками.
— Да-а? — насмешливо протянул Олаф. — А я вот все думаю — что, если бы первым мы встретили не Эктора? Как ты сам заметил, что-то постоянно приходится хоронить.
Гамлет оскорбленно надулся.
— Отмахались бы. А вот хоронить всех подряд точно бы уже не стали.
— Ах, как оптимистично! Честно говоря, хотел бы я знать, как тут нашим потом проехать без тяжелой артиллерии.
— Ну, зачем же — без? — возразил я. — Пусть все тащат с собой — сойдет за колдовство, а оно пока еще в чести. Мерлин скончался — надо же как-то заполнить нишу.
Весело тявкая, нас догнал адский пес. Галахад нагнулся в седле, протягивая ему хлыст. Пес вцепился в него зубами, и Фризиан втащил его наверх.
