Даже чаши имплювиума и той не было. Все сгорело, кровля обрушилась. Вот здесь, под этими кусками обугленной черепицы, погребены останки высокой залы. Той, где сорок лет назад Иисус принял свою последнюю трапезу в окружении сначала тринадцати, потом двенадцати человек.
Он долго стоял, глядя на руины. Наконец один из двух ессеев, что пришли с ним, тронул его за плечо:
— Уйдем отсюда, Иоханан. Память не в этих камнях. Она в тебе. Куда мы пойдем теперь?
«Память об Иисусе – назорее. Хрупкое сокровище, которое все так алчно оспаривают».
— Ты прав. Отправимся на север, в Галилею, холмы которой еще помнят голос Иисуса. Мне доверено наследие, которое я должен передать.
Он вынул из дорожной торбы лист пергамента, поднес к губам: «Копия послания моего аббу, тринадцатого апостола».
Три века спустя богатая испанка по имени Этери, совершала паломничество в Иерусалим, чтобы провести там святую неделю, проезжая по берегу Иордана, приметила уныло покосившуюся стелу с выгравированными письменами. Заинтересовавшись, не является ли это еще одним памятником времен Христа, она приказала остановить свои носилки.
Надпись оказалась вполне разборчивой. Там . рассказывалось, что во время разрушения храма здесь, на этом самом месте, был убит назорей Иоханан, бежавший из разрушенного Иерусалима. «Должно быть, его настигли легионеры Тита, — подумала Этери. — Перерезали горло и бросили в реку, ведь Иордан совсем рядом». И продолжила уже вслух:
— Назорей! Много же воды утекло с тех пор, как их истребили! Этот несчастный, верно, был последним, и поэтому здесь воздвигли эту стелу.
Благочестивая христианка ошибалась, Иоханан не был последним из назореев.
На тот момент на свете осталось всего два экземпляра послания тринадцатого апостола. Первый был спрятан на дне кувшина в неприступной пещере на скале, что высится над руинами Кумрана у берега Мертвого моря.
А другой — в руках назореев, спасшихся обитателей Пеллы. Тех самых, что нашли приют среди Аравийской пустыни, в оазисе, что зовется Бакка.
Монсеньор Кальфо накинул свою сутану с фиолетовой оторочкой. Собираясь принять Антонио, он считал необходимым продемонстрировать ему все атрибуты епископского достоинства, молодежь не должна забывать, с кем имеет дело.
Если не считать собеседований перед приемом в Союз нового члена, он редко принимал братьев у себя. Его адрес знали все, и секретность проще было соблюдать где – нибудь в более укромном месте. Да и аромат Сони после ее ухода порой еще долго витал в его апартаментах.
Но сейчас он с удовольствием открыл свою дверь двенадцатому апостолу.
— Теперь ваша задача — держать на крючке отца Бречинского. Это неудачник, тот кто всегда проигрывает. Но люди такого типа всегда непредсказуемы, от них можно ожидать чего угодно.
— Что нам от него нужно?
— В первую очередь, чтобы он держал вас в курсе всего, о чем разговаривают известные нам монахи в книгохранилище Ватикана. Напомните ему, откуда он, кто он такой и кто такой кардинал. Это должно предостеречь его от неразумных поступков. Вы теперь один из тех немногих, кому известно, насколько важные секретные документы находятся под его охраной. Не забывайте, что в его жизни была страшная трагедия; нам достаточно сыграть на этом, и мы добьемся от него всего, чего хотим. О щепетильности забудьте, нам важен результат, прочее не в счет.
Получив инструкции, Антонио попрощался и, выйдя на улицу, демонстративно повернул направо, в сторону Тибра, как если бы собирался вернуться в город. Не поднимая головы, он чувствовал, как взгляд ректора, наблюдающего из окна своих апартаментов, давит ему на затылок. Но, дойдя до угла замка Сан – Анжело, он повернул еще раз направо и, сделав новый крюк, зашагал в противоположном от города направлении — к площади Святого Петра.
Под бледными лучами декабрьского солнца Рим выглядел строго и сдержанно. Много веков подряд город равнодушно взирал на непрекращающийся балет заговоров и интриг в исполнении католических прелатов. Вот и сейчас он с отеческой снисходительностью наблюдал за пустыми играми, которые затевали вокруг гробницы апостола жаждущие власти и славы.
— Входите, дорогой друг, — Катцингер с улыбкой встретил посетителя, — я вас ждал.
Молодой человек склонился, чтобы поцеловать перстень кардинала. «Дважды спасшийся, — мелькнуло у него в голове. — Сначала при чистке гестаповцев, потом— освободителей».
Он сел по другую сторону письменного стола его преосвященства и устремил на него взгляд своих странных черных глаз.
Отец Нил попросил Лиланда отправиться в ватиканское книгохранилище без него: — Хочу поработать над записью, которую нашел в ежедневнике, забытом отцом Андреем в Сан – Джироламо. Мне придется воспользоваться Интернетом, боюсь, на это уйдут часы. Если отец Бречинский спросит обо мне, придумай что-нибудь.
Оставшись один на один с компьютером, он задумался: все следы были перепутаны и вели в разные стороны. Ксерокопии текстов из Хантингтонской библиотеки лишь подтверждали его подозрения, возникшие при изучении рукописи Мертвого моря. Коптский манускрипт? Его первая фраза помогла понять, какой код зашифрован в Никейском Символе. Оставались вторая фраза и таинственное письмо апостола. Он решил начать именно с него, благо на него указывала записная книжка отца Андрея. Все эти следы должны были где – то неизбежно сойтись. И таков был последний совет его друга: искать связь между ними.
Ремберт Лиланд… Что случилось с тем дружелюбным, доверчивым студентом, которого он знал, с тем смешливым парнем, для которого вся жизнь заключалась в музыке? А сейчас в его душе чувствовалась такая боль, которую даже старинному другу не показывают.
Что до отца Бречинского, он казался таким одиноким в ледяных подземельях ватиканской библиотеки. И с чего бы это он так разоткровенничался с малознакомым монахом о том, что произошло между ним и отцом Андреем?
Однако нужно сосредоточиться на письме апостола. По шифру Дьюи где – то в мире отыскать книгу.
Он вышел в Интернет, вызвал «Гугл» и набрал «университетские библиотеки».
Поисковая система выдала ему список с адресами одиннадцати сайтов. Внизу экрана «Гугл» сообщил, что подобрал еще двенадцать подобных страниц. Придется просмотреть около ста тридцати сайтов.
Вздохнув, он щелкнул на первой ссылке.
Явившись чуть заполдень, Лиланд был раздосадован, обнаружив краткую записку, лежащую перед компьютером; отцу Нилу потребовалось срочно вернуться в Сан – Джироламо. На виа Аурелиа он будет вечером.
