— Почему ты так говоришь, капитан? — удивилась Карма.
— Мой мальчик, я стар. Мне тридцать шесть лет. А знаешь, что значит тридцать шесть лет? Вот тебе сколько?
— Восемнадцать.
— М-м-м. У тебя вся жизнь впереди… За тридцать шесть лет можно тысячу раз умереть и родиться заново, можно разбогатеть и обнищать, потеряв все до последнего лоскута, можно влюбиться и быть коварно преданным за свою легковерность и беспечность. Но тебя я в обиду не дам. Я сам сделаю из тебя воина, настоящего морского разбойника, которого будет бояться каждый в Индийском океане.
— Почему ты хочешь, чтобы я стал пиратом?
— Чтобы никто не посмел обидеть тебя, как когда-то это сделали с Арджуном.
— Авинаш, — позвала Карма помощника.
— Зачем ты его зовешь?
— Капитан, ты настроен поговорить. Пусть теперь твой помощник постоит у штурвала, а ты пойдешь отдыхать. Я провожу тебя до твоей каюты. Обопрись о меня.
— Карма, — Арджун похлопал девушку по щеке. — Ты — славный малый, и ты нравишься мне.
— Я рад, капитан, — ответила Карма, отводя Арджуна в каюту.
К ним подошел старпом.
— Авинаш, смени меня, — еле выговорил Арджун. — Я превращаюсь в мертвеца.
— Скоро мы будет дома, капитан.
— Да, Авинаш, скоро я буду дома. Карма… Карма! Ты где?
— Я здесь, капитан, — отозвалась девушка, поддерживая его.
— Карма, никогда не влюбляйся. Женщины коварны, обольстительны. Они губят нас в свое удовольствие… просто так. Из прихоти. Эти твари только с виду похожи на божество… Поэтому женщине на корабле среди настоящих мужчин нет места. Она приносит несчастье. Все беды из-за них, все войны и распри! Все бедствия на свете…
— Ты любил? — прервала она его грозную тираду.
— Будь проклят тот день, когда я встретил ее в садах Махараджи! Любовь губит храброе сердце воина, она отнимает гордость и достоинство, она лишает тебя крова и близких, она безжалостно убивает тебя! Не люби, мой мальчик, и проживешь долгую, полную приключений, жизнь. Ты увидишь разные города и страны, диковинные вещи, познаешь всю прелесть свободы. Когда нет высоких, пыльных стен, нет стражи и судий, а есть только ты и море! Бескрайнее, бездонное, бесконечное! — восторженно воскликнул Арджун. — А теперь ступай и принеси мне вина. Ступай, — толкнул он Карму в плечо.
Та не спеша вышла из каюты и облокотилась о край шхуны.
— Что-то ты последнее время в чести у капитана, — съехидничал Авинаш, проходя мимо.
Карма глянула на него и подумала, что вот Авинаш вряд ли знает, что такое любовь, даже если это просто любовь к морю…
— Думаешь, он возьмет тебя с собой на корабль?
— Я не думал об этом, — спокойно ответила Карма.
— Нам такие не нужны!
— Какие — такие?
— Ты чужой. И никогда не станешь одним из нас.
Карма равнодушно пожала плечами и, вздохнув, глянула на лунную дорожку, блестевшую на гладкой поверхности моря.
— О чем вы сейчас говорили с капитаном? — не унимался Авинаш.
— О море. О том, что море дарует свободу от глупых предрассудков и условностей, что море очищает от скверных мыслей и закаляет сердце, — отвечала девушка, продолжая глядеть вдаль.
— Это ты виноват, что Арджун раскис. Ты плохо на него влияешь.
— Влияю?! — удивилась она.
— Он привязался к тебе и потерял хватку.
— Что за чушь! — сморщилась Карма.
— Вовсе нет. Разве сам не видишь, что с ним происходит?
Девушка внимательно посмотрела на старпома.
— За что ты так ненавидишь меня, Авинаш?
— Прежде капитан разговаривал со мной чаще, чем с ветром. Во всем советовался… Я был его правой рукой…
— Это и теперь так, просто капитан тоскует по своему кораблю, по своей команде. Я думаю, ему тягостно бездействие, которое он сейчас вынужденно испытывает. Ты не прав, Авинаш. Капитан по-прежнему с тобой, просто он хочет сделать из меня кого-то, похожего на тебя, — криво усмехнулась Карма и вздохнула. — И ему нужна твоя поддержка. А я… Я здесь, конечно, чужой и не знаю твоего Арджуна так хорошо…Кстати, он хотел вина. Если ты действительно ему друг, принеси чашу вина и побудь с ним. Только сначала определи — как помощник капитана и его правая рука — кто еще остался в состоянии стоять у штурвала.
Авинаш несколько мгновений изучающе всматривался в печальные глаза Кармы, потом, наконец, выговорил:
— И все равно ты чужой.
Сказав это, он направился в каюту капитана.
— Я знаю, что чужая, — выдохнула она в темноту. — Знаю.
Обогнув скалу, шхуна вошла в небольшую бухту, окруженную со всех сторон нависавшими скалами. Вдалеке показался двухмачтовый корабль, и оживление на шхуне означало только одно: моряки увидели своего родного «Черного лебедя». Он не двигался, стоял на рейде. Паруса были спущены.
Арджун достал подзорную трубу и стал рассматривать корабль. На палубе было тихо и безлюдно. Но вот там кто-то зашевелился, замахал руками, забегал, и судно вмиг ожило. Раздалась стрельба.
— Нас встречают, — весело сообщил Арджун команде.
— Наконец-то мы на месте, — облегченно вздохнул Набиуа. — Гляди, Карма, это наш красавец. Правда, похож на лебедя? Теперь это и твой дом, парень.
Карма скептически глянула на вдохновленного эфиопа и невесело улыбнулась одними уголками губ.
Корабль тем временем спешно поднял паруса и направился из бухты навстречу шхуне. Вскоре суда поравнялись и, увидев на шхуне своих, морские разбойники с «Черного лебедя» расслабились, подняли свист и крики.
Воссоединение команды завершилось пирушкой.
— Ты кто? — пихнул Карму в плечо раскосый великан — эфиоп по прозвищу Гора.
— Это Карма, наш кок, — ответил вместо нее подошедший Набиуа.
— Кок? Больно бабский вид у этого белого, — возразил Гора и, подозрительно посмотрев на Карму, пошел дальше.
Заметив, что к Карме подошел Гора, Арджун сделал знак всем замолчать.
— Среди нас есть новичок, — громко объявил он и указал на Карму. — И мы должны сделать из этого сосунка настоящего корсара! Авинаш, выпусти Мехмеда, пусть убирается на все четыре стороны ко всем чертям. Я сегодня добрый. А теперь отпразднуем встречу. Поднять якорь. Ну как Карма, ты с нами? — приобнял он ее за плечо.
— Твоя взяла, капитан, — ответила девушка, придерживая чалму, чтобы та не свалилась с головы, и ее волосы не высыпались наружу.
— На гроты, олухи! Отдать брамсы! Натянуть паруса! Полный вперед! — командовал Арджун. — Курс на восток!
И грозные романтики моря отправились под парусами в свободное плавание.
