И все трое замолчали; ни один подходящий план не приходил им в голову. Действительно, слишком сложным было их положение. Негодяй, державший Розиту в какой-нибудь глухой камере, не мог возвратить ее, не обнаружив своей виновности. За исключением двух-трех сообщников, солдаты гарнизона ничего не знали о гнусном похищении. Если бы Карлос вздумал прямо рассказать обо всем этом, его бы подняли на смех, схватили и подвергли бы наказанию. Чего ему было ждать от правосудия? Сан-Ильдефонсо подчинялся военному управлению, сохраняя лишь слабую тень гражданской власти, на которую нечего было рассчитывать невинному, она всегда поддержит его противника. При этом обвинение, выдвигаемое против Вискарры, основывалось на таких фактах, которые были известны только людям, часто общавшимся с индейцами, и которые никогда не поймут те, к кому можно было бы обратиться. Если бы полковник и решился оправдываться, то он легко объяснил бы, почему следы снова повернули к городу; Карлоса же сочли бы просто сумасшедшим. Уже по самой своей жестокости преступление казалось невероятным. И им никто не поверит.
Итак, ни с какой стороны ниоткуда не предвиделось успеха: выжидание гибельно, открытое обвинение бесполезно ввиду отсутствия власти, достаточно могущественной для его поддержки. Помощи ждать было неоткуда.
Однако охотник на бизонов нашел средство. Обдумывая положение некоторое время, ни с кем не разговаривая, он, видимо, придумав какой-то план, заговорил:
– Друзья! – сказал он твердым голосом. – Единственный способ возвратить сестру – это открыто потребовать ответа, прийти и сделать это не позже, как через час. Я не переживу часа, не попытавшись выручить сестру. Я придумал план, который, конечно, не из самых осторожных, но время не терпит, и у меня нет другого средства. Думать больше нет времени. Вы слушаете?
– Мы ждем!
– Безрассудно было бы нам всем, вооружившись, идти на крепость: там сто человек гарнизона, и наши двадцать тагносов, несмотря на самую отчаянную храбрость, не в состоянии превзойти сотни солдат гарнизона. Слишком неравные силы! Я поеду один.
– Один?
– Да, я постараюсь увидеться с Вискаррой. Мне больше ничего не надо. Он – тюремщик Розиты. Когда тюремщик спит, пленницу можно освободить. И он уснет!
И Карлос невольно схватился за рукоятку кинжала, висевшего на поясе.
– Он уснет, – продолжал охотник на бизонов, – и уснет очень скоро, если только судьба мне поблагоприятствует. Дальнейшее меня не беспокоит, мне не до того! Если сестра погибла, что значит жизнь для меня!
– Но как же ты добьешься свидания с ним? – спросил дон Хуан. – Он безусловно откажет тебе. Не лучше ли тебе переодеться? Возможно, тогда легче будет проникнуть к нему.
– Это не легко с моими светлыми волосами и белым цветом кожи. Да и для этого потребовалось бы слишком много времени. Поверь мне, я не испорчу дела излишней смелостью. У меня есть повод видеть коменданта. Если он мне откажет, я не стану напрасно упорствовать, устраивать дебоши, и ни один из этих негодяев не узнает настоящей цели моего посещения. И тогда я обращусь к тебе за советами и последую им, но теперь не могу больше медлить. За дело! Я думаю, что это он прогуливается вон там, по террасе, и вот почему нельзя больше ждать. Если это он…
– А что же делать нам? Не можем ли мы чем-нибудь быть полезны? – спросил дон Хуан.
– Сможете, наверное… Если мне придется бежать. Вы можете помочь мне в моем бегстве. Едем, я вам покажу, где меня ждать, едем скорее, потому что каждая минута равняется дню. У меня горит голова! Вперед, друзья!
Карлос вскочил на лошадь и начал быстро спускаться по крутой тропе вниз, в долину.
У подошвы утесов дорога, поворачивая к крепости, шла через почти непроходимые заросли различных кустарников всякого роста и вида. Впрочем, здесь было несколько тропинок для прогона скота, и по одной из них всадник мог подойти незамеченным на полмили к крепости.
Антонио, живший некоторое время неподалеку отсюда, превосходно знал все эти тропинки и провел весь отряд незаметно для часовых до самого ближайшего места к стенам крепости. По приказанию Карлоса все сошли с лошадей и спрятались в кустарниках.
– Оставайтесь здесь, – сказал охотник дону Хуану. – Если я уйду оттуда с лошадью, то прискачу прямо к вам, если же мне удастся уйти пешему, то у меня слишком надежные ноги, и я смогу с быстротой серны перебежать это расстояние, так что им меня не настигнуть. Когда возвращусь, я скажу вам, как действовать дальше.
И вдруг, схватив за руку дона Хуана, он отвел его на самый край опушки.
– Посмотри, дон Хуан, – сказал Карлос, – ведь это он, клянусь Небом, он!
И Карлос указал на плоскую крышу крепости.
– Да, это комендант, – подтвердил дон Хуан, – я узнал его.
– Довольно! Не могу больше ждать. Необходимо действовать теперь же – или никогда! Если я возвращусь, я объясню, что делать; если же не возвращусь, значит, я убит или арестован. Оставайтесь здесь до самой поздней ночи. Если даже меня арестуют, то я могу еще спастись. Их тюрьмы не крепко запираются, притом у меня есть золото, которое отпирает всякие двери. Прощай, мой верный друг, прощай!
И, пожав руку дона Хуана, Карлос вскочил на лошадь и поскакал.
Желая как можно дольше оставаться незамеченным, он не поехал прямо к крепости. Одна тропинка, пересекавшая заросли, выходила на дорогу, ведущую к крепости, и по этой тропинке отправился Карлос. Антонио, проводив его, вернулся к остальным.
Едва выехав из кустов на дорогу, Карлос пустил лошадь галопом и смело поскакал к воротам крепости. Ни на шаг не отставая, за ним следовал его верный пес Бизон.
– Клянусь Богородицей, это он! – воскликнул Робладо, не в состоянии переселить своего беспокойства. – Это так же несомненно, как я живу на свете, – это мошенник охотник на бизонов!
– Я так и знал, я так и знал! – нервно вскрикнул Вискарра. – Я видел его на вершине утеса, и это не был призрак.
– Но откуда он мог взяться? Ради всех святых, как это случилось, что он…
– Робладо! Я пойду вниз. Я не могу его принять, я не в состоянии…
– Успокойтесь, полковник! Гораздо лучше объясниться с ним. Он уже видел вас и узнал. Показывая, что вы избегаете его, вы можете возбудить в нем подозрения. Он наверняка прибыл просить у нас помощи в преследовании индейцев, я уверяю вас, что это настоящая цель его посещения.
– Вы так думаете? – спросил Вискарра, которого это предположение начинало успокаивать.
– Ничуть не сомневаюсь. Что же другое могло бы привести его сюда? Он не может подозревать правды, если только он не колдун, как его мать. Вы можете оставить его внизу и разговаривать отсюда, с террасы. Если он окажется дерзким нахалом, каким уже проявил себя однажды, мы прикажем его арестовать, пусть немного остынет. Я еще не забыл его наглого поведения тогда, на празднике, и надеюсь, что он извинится перед нами.
