этот слушатель, к тому же платил без разговоров за все, что огромный воин съест или выпьет. Но сегодня доместик встречался не с ним. За столом ждал вернейший из его людей, Василий, который прямо сейчас низко склонился, глядя на хозяина преданным собачьим взглядом. В последнее время Василий приносил столько информации, что Стефан только диву давался. Один этот щуплый чернявый евнух с лисьей мордочкой работал лучше, чем десяток его агентов. И Стефан не жалел серебра за его услуги.
— Господин! — умильно улыбнулся Василий, скроив слащавую улыбку. Стефан терпеть ее не мог, но этот человек был необыкновенно результативен, укрепляя его и без того прочное положение.
— Василий, — кивнул Стефан. — Чем тебя угостить сегодня?
— О! — расплылся в улыбке Василий. — Вы так щедры, господин! У вас такой изысканный вкус! Редкий сенатор так разбирается в высокой кухне, как вы, светлейший!
Василий опять подлизался к нему, назвав сенаторским титулом. Вот ведь льстец! Угодливый раб вырос рядом, готовый принять заказ.
— Пусть сначала принесут закуски, а после них — фаршированную пулярку, — решительно сказал Стефан, который очень тщательно подходил к выбору блюд. — Потом миноги, тушеная свиная матка и пирог с заячьими почками. Пусть ко всему этому нам подадут рыбный соус из макрели. А в конце пирожные. И кувшин подогретого вина с пряностями.
— О! — снова протянул восторженный Василий. — Доместик, вы неподражаемы! Сам Апиций [4] умер бы от зависти к вашим ужинам. Гарум из испанской макрели! Это такая редкость! Я в восхищении!
— Поговорим о делах после еды, — сказал Стефан. — Я не хочу портить себе аппетит.
— Как скажете, светлейший! — преданно посмотрел ему в глаза евнух. — Ваше слово для меня закон.
Ужин и, впрямь, удался. Особенно жирная, нежная пулярка, фаршированная инжиром. Мясной сок перемешивался со специями и плодами, придавая неповторимый вкус специально выращенной для богатого стола птице. Стефан ни за что не стал бы есть сегодня худосочную голенастую несушку. Только пулярка, холощеная опытной рукой и откормленная лучшим зерном. Птица перед забоем целый месяц росла в клетке и мало двигалась, набирая на тушке слой жира. Ее мясо было нежным и сочным, не сравнимым с обычной курицей, пригодной лишь для неискушенной черни. В отличие от столичного плебса, Стефан разбирался в изысканной пище, особенно, когда это стало ему по карману.
— Ну, теперь говори, — благодушно откинулся на мягких подушках Стефан, когда на столе осталось лишь вино. — Что ты хотел рассказать мне, Василий?
— Вы помните эту странную историю с матерью архонта склавинов, доместик? — спросил Василий, а Стефан плеснул вином на свою нарядную далматику. От неожиданности. Он знал, что его мать нашлась, и чуть не убил Марка, который рассказал ему об этом. Впрочем, обдумав, он понял, что все было сделано правильно. Он натворил бы глупостей, если бы вмешался в это дело. Стефан быстро пришел в себя и лениво ответил.
— Да, я что-то такое припоминаю…
— Так вот, — заговорщицки посмотрел на него Василий. — Я не знаю, будет ли вам это интересно… Я слышал краем уха… Случайно…
— Ну, говори же, — не выдержал Стефан, сердце которого колотилось, как пойманная птица, разрывая грудь.
— Я слышал, что ее хотят отравить, — шепотом ответил Василий.
— Кто? — побледнел Стефан. — Зачем? Кому она мешает?
— Я не знаю, господин, — с сожалением ответил евнух. — Но я знаю того, кто знает. Я недавно подслушал один разговор, и я могу привести вас к этому человеку. Простите мне мою трусость, светлейший, но я боюсь ввязываться в это дело. Сам патрикий Александр побывал в плену у этого исчадия ада. Жуткие слухи ходят по дворцу… Думаю, что архонта Само хотят устрашить, показав, что он нигде не спрячется от гнева василевса. Ведь то, что Империя потеряла Истрию — его рук дело, это все знают. Но это лишь мои догадки, доместик. Тот человек знает точно.
— Отведи меня к нему, — решительно сказал Стефан, в голове которого били тревожные барабаны, полностью заглушившие робкий голос разума. — И я щедро вознагражу тебя.
— О! — лицо Василия озарилось восторгом, когда перед ним упал глухо звякнувший кошель. — Вы так щедры, господин! Храни вас Дева Мария! Завтра! Я отведу вас туда завтра же, светлейший!
* * *
Вот и заветная дверь, на которую показал Стефану вернейший его человек. Очевидная неправдоподобность того, что услышал доместик, никак не повлияла на его решимость. Он даже не заметил, как дошел тогда домой. Он не заметил ледяного ветра. И он так и не смог уснуть, меряя комнату широкими шагами. Стефан полностью потерял способность рационально мыслить, потому что никогда в жизни ему не было так плохо. Кроме, того самого дня…
К утру голова его превратилась в тяжелый камень, лишенный каких-либо мыслей. Он не мог представить себе, как мама, которую искали столько лет, умрет по прихоти какого-то чиновника с ледяным сердцем. Умрет за то, чего не делала. Стефан набрал воздуха в грудь и решительно постучал в дверь, которая открылась без малейшего скрипа. И тут его сердце стремительно улетело в пятки. Длинный шелк одеяния с пурпурной полосой не мог принадлежать простому смертному. И этот человек совершенно точно таковым не был.
— Надо же! — на него с неприятной усмешкой смотрел сам куропалат Феодор, младший брат императора. — А ведь я до самого конца сомневался, что ты такой дурак, доместик Стефан. Но эта мелкая крыса, которая заманила тебя сюда, уверила, что ты именно такой. Набитый дурак, который поверит, что римский император опустится до того, чтобы травить склавинских старушек. Твой человек уже давно работает на меня. Ты не знал?
— Великолепный! — Стефан склонился в глубоком поклоне. — Лицезреть вас огромная честь.
— Ты, проклятая сволочь, столько лет водил нас за нос, — с каким-то мерзким предвкушением произнес куропалат. — Ну, ничего, скоро ты все расскажешь палачу. Он тебя ждет.
— Я доместик стола императрицы, — Стефан побледнел, как полотно. — Меня нельзя бросать в темницу без ее ведома. Я служу ей.
— Я ей скажу сам, не волнуйся! — хмыкнул куропалат. — Хотя ты прав, пытать тебя без ее ведома я не стану. Она мстительная стерва. Пусть она сама отдаст тебя мне.
Час спустя Стефан стоял на коленях перед самой могущественной женщиной в мире. Перед той, кто засыпал его благодеяниями и деньгами. Перед той, кто сейчас смотрел на него с гадливостью, словно на мерзкое насекомое.
— Как же ты посмел обмануть меня? — сказала, наконец, Мартина. Она едва могла говорить от гнева. — Как ты посмел утаить такое?
— А где бы я сейчас был, если бы признался? — невесело усмехнулся Стефан. Ему уже было на все
