– Не ломай голову. Джеральд взял с камина газету.
– Вот, свежая польская газета, которую выпускает их правительство в изгнании. Ничего не напоминает тебе?
С этими словами Джеральд очертил карандашом заголовок и положил издание рядом с этрусской надписью. Глаза Саймона округлились.
– Черт побери. Да ведь это очень похоже! – пробормотал он.
Джеральд самодовольно усмехнулся.
– Вот так когда-то воскликнул и я. А потом сообразил: «эт-руски». «Руски»! Понимаешь? Рус-ски-е. Как просто.
Саймон ударил себя ладонью по лбу.
– А я-то, дуралей, понять не могу, почему немцы главную из этих книг в России ищут!
Джеральд раскурил трубку и сел рядом с Анной на диван.
– Так что ваш Бивербрук совсем не спятил. Представь только, что благодаря расшифрованным книгам этрусков Европа узнает, что всему обязана славянской цивилизации. Не арийской расе, как считает Гитлер, а тем самым неполноценным славянам, от которых он хочет нас освободить. Что же будет с его бесноватой идеей, если выяснится, что голубоглазых блондинов еще и в помине не было, когда прародители поляков и русских закладывали основы европейской цивилизации?
Анна поставила бокал на камин и возразила:
– Но… Подождите! Почему нельзя Черчиллю позвонить напрямую Сталину и рассказать все как есть? Найти эти книги и опубликовать их в мировой прессе.
Теперь разъяснять суть вопроса пришлось Саймону.
– То-то и оно, дорогая Анна! Во-первых, их еще нужно расшифровать. А во-вторых, такие книги страшны в руках любого диктатора. Сегодня это грозное оружие интересует сумасшедшего расиста и шовиниста. А завтра им завладеет идеологический фанатик. Представь себе: однажды нам докажут, что коммунистическая Россия – богом избранная страна и тому есть историческое подтверждение. Нет, этого нельзя допустить. И вообще, получается, что в публикации этих книг заинтересованы только русские.
Саймон сел напротив брата и посмотрел ему прямо в глаза.
– Скажи, Джеральд, не хотел бы ты прокатиться в Москву? Ты ведь пишешь кншу об истории России. Мы договоримся с союзниками, они дадут тебе поработать в русских архивах и библиотеках. Да и Анна, мне кажется, будет не против.
Джеральд задумался.
– За счет твоего ведомства?
Сэр Саймон утвердительно кивнул.
– Ничего не выйдет. Эту книгу никто не видел. Даже я, положивший жизнь на изучение истории этрусков, весьма приблизительно знаю, как она может выглядеть.
– Ну, это как раз дело поправимое.
Сэр Саймон залез в карман сюртука и извлек сложенный вчетверо лист бумаги, с изображением книги.
– Вот так, судя по описанию нашего резидента в Берлине, выглядит эта загадочная книга.
Джеральд не успел ответить, как сидевшая рядом Анна неожиданно воскликнула:
– Боже!
Мужчины бросились к ней.
– Что? Что с тобой, Анна? – испуганно пролепетал Джеральд.
– Эта… Эта книга… Я знаю, где она…
Гражданин Осепчук был человеком маленьким и незаметным. По крайней мере, так ему казалось. Он старался не выделяться на улице среди редких прохожих, для чего даже надвинул кепку на самые брови. Пройдя половину Сретенки, Осепчук остановился возле киоска и начал рассматривать открытки. На нитке в грязном окошке висели черно-белые портреты звезд советского кинематографа: Крючков, Орлова, Алейников, Целиковская, Серова, Ладынина… Осепчук ткнул пальцем в последнюю и бросил мелочь на прилавок.
– Дайте мне вот эту, – попросил он продавца, а затем добавил: – И конверт.
Расплатившись, Осепчук отодвинулся от окошка и тут же, на прилавке, что-то написал на конверте. Затем, вложив в него открытку с портретом Ладыниной, он огляделся в поисках почтового ящика. Обнаружив его на ближайшей стене, Осепчук подошел и, бросив письмо, засеменил по бульварам, насвистывая что-то себе под нос.
Едва он завернул за угол, его взгляду открылась ужасающая картина: торгующие с рук граждане заполнили не только Центральный рынок, они трясли своим барахлом даже на мостовой, не давая проехать машинам в самом центре Москвы – на Цветном бульваре. Осепчук протиснулся сквозь ватники, платки, косынки, танкистские шлемы, бескозырки и стал бродить от ряда к ряду. Хриплое пение, матерщина, запах махорки и водки, мешки, чемоданы, авоськи, кульки и свертки, грязь под ногами, валяющиеся на земле пьяные – все это напоминало огромный копошащийся муравейник. Неожиданно Осепчук заметил одноногого моряка, торгующего папиросами «Беломорканал» и одеколоном «Шипр». Инвалид хитро поглядывал на подошедшего гражданина и чему-то ухмылялся. Осепчук ухмыльнулся в ответ и хотел было уйти, но торговец поманил его пальцем, и глаза его при этом странно забегали.
– Что ищешь, браток? – спросил инвалид.
– Чего ищу? – переспросил Осепчук. – Да так, пустяк один.
Морячок понимающе кивнул.
– Волыну? Могу устроить.
Осепчук вопросительно посмотрел на инвалида, но тот незаметно махнул культей в сторону заколоченного ларька.
– Туды топай.
За ларьком, возле небольшого костерка, на куче тряпья сидели трое мужиков бандитского вида. Они разом подняли глаза на Осепчука. А когда тот присел возле костра и протянул руки к огню, один из них хмуро процедил:
– Чего шукаешь? Осепчук промолчал.
– Маслят брать будешь?
Покупатель понял, что попал как раз по адресу, и молча кивнул.
– Покажь хрусты, – приказал хрипатый малый, блеснув при этом металлической фиксой.
Осепчук извлек из-за пазухи деньги и тут же засунул их обратно. В ответ, как по волшебству, на ящике из-под картошки появился белый сверток.
– Шпалер – пятьсот, маслята – полтос, – прохрипел фиксатый.
Осепчук развернул тряпицу и провел рукой по дулу новенького «-ТТ-»…
Часом позже на Гоголевском бульваре, недалеко от дома Василия Сталина, появились два летчика. Один имел погоны майора, другой – капитана. У обоих на кителях нарядно сверкали многочисленные ордена. Они несли легкие фанерные чемоданчики. Оба военных вошли во двор на противоположной от сталинского дома стороне и осмотрелись в поисках нужного подъезда. Поднявшись по лестнице, они остановились возле одной из квартир. Майор нажал на звонок. За дверью послышались шаги, и чей-то голос спросил:
– Вам кого?
– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию? За дверью воцарилось молчание.
– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию?! – более настойчиво повторили свой вопрос визитеры.
– Нет, – послышалось из-за двери. – Но он переехал в Сокольники.
Ответ успокоил летчиков.
– А где я могу узнать его новый адрес? – прозвучал новый вопрос.
Дверь открылась только на величину цепочки.
