— Хорошо. Разворачивайте цепь, и начинаем прочесывать. Равнение — направо. Пусть крайний слева коснется плечом шоссе…
— Какой у них запас времени?
— Часа два-полтора…
***
Собственно, и без того опережение у Егора и Антона было не таким уж и большим. Всего через сутки после их отъезда к сестре покойного старика заявились люди из очень компетентных органов.
Сестра с перепугу все вспомнила. Дескать кто-то приходил, она ему подарила книжку. Вспомнила и автора. По этой фамилии и характеру книги стали определять — откуда этот загадочный профессор. Но тут подоспело сообщение из Ярска. Тут же проверили и оказалось — да, имелся там не то, чтобы профессор, но кто-то наподобие. Одна группа бросилась на проверку объекта, выбила все, что можно, и немного того, что нельзя, из абсолютного вахтера, проверили квартиру, где когда-то жил доцент Загорский. Проверили собственников — оказалось, что с момента смерти Загорского, квартира трижды меняла владельца. Вторая группа рванула на перехват. Но обе группы скоро соединились, почти в то же время, когда фоторобот Егора опознали на стоянке автостанции.
На вокзале, перрон которого Антон и Егор так и не почтили своим посещением, их уже ждали самолеты, телефонная связь была все равно быстрей поезда. Они опять ушли, но оказалось ненадолго.
Теперь действительно казалось: их поимка — вопрос нескольких часов. Но друзья пребывали в благостном неведеньи. Казалось бы: велика беда, их снова нашли, они снова убежали. Надо только выбраться куда-то, не вступая в контакт с местным населением. К их услугам бескрайние просторы, реки, огромные безмолвные товарные составы.
Вышли к небольшой речушке. Может, и было у этой речки название, да вот только сообщить его было некому. Вероятно, по ее берегам можно было куда-то выйти, но было подозрение, что она впадает в ту реку, по которой они сплавлялись на дырявой лодке. И наверняка бы эта река привела их выше деревушки. Круг бы замкнулся.
Реку перешли по классически поваленному стволу дерева. Егор перебежал легко.
Антон прошел с опаской — бревно лежало не так чтоб высоко, речка была мелкой. Но упади он с бревна, приятного было мало.
Когда от реки отошли на километр, вдруг обнаружили избушку. Совсем небольшую. Не сказочную, на курьих ножках, не избу, вроде староверских, а сараюшку в четыре стены, совсем невысокую. Будто кто-то здесь построил склад или баньку.
— Заночуем здесь… — распорядился Егор. — Завтра пойдем опять.
До заката было еще далече — можно было бы пройти еще километров шесть-восемь. Но была ли гарантия того, что через шесть километров найдется крыша над головой?
Но когда открыли дверь, оказалось, что избушка не пуста.
— А, это опять вы. Проходите.
Кремниевое ружье стояло тут же, в зоне досягаемости.
— Привет, Зверобой… — ответил Егор. — Давно не виделись…
Зверобой сидел на лавке за грубым столом, что-то ел. Когда прожевал, кивнул:
— Что, уехать не получилось?.. Решили пешком? Быстро вы меня нагнали…
— Уехать получилось, но недалеко. Проведешь нас?
— Куда?
— Да неважно куда. Главное — подальше.
— Договорились, — кивнул Зверобой. — Садитесь есть.
За обедом разговорились.
— А ты вообще кто такой, откуда… Как здесь оказался?.. — спросил Егор.
— Да история такая — жил в городе, почти не тужил, работал на заводе, металлургическом, у домны стоял. И как-то совпало — расстался со своей барышней, получил зарплату… И тут в смену доменная печь взорвалась — меня-то просто за угол зашвырнуло, ребята в каморку оттащили, да забыли: не до того было — некоторые сгорели как свечи. Когда я оклемался, оказалось, что и меня считают сгоревшим на работе, в смысле, испарившимся, пропавшим без вести. Мол, был такой Петруха Полубесов, да спекся. И тогда я подумал: а отчего бы, действительно, не испариться. Дескать, пусть бывшая немного помучается. Деньги на первое время были. Ну я и двинулся в эти края.
— Отчего сюда?
— В детстве про индейцев любил читать, про Зверобоя. А кто наши чукчи и все остальные, как не тепло одевшиеся индейцы?
— Стало быть бродяга? Без определенного места жительства? БОМЖ, то бышь?
— Нет. Я не бродяга, я пропавший без вести. У меня нет имени, пока я его не вспомню. Я вне системы!
Антон осмотрелся. Избушка изнутри была такая же как и снаружи: маленькая, необжитая. Она представляла, каким был бы мир без женщин: грубый стол — при нем две лавки, слепленные из тех бревен, которые остались при строительстве избушки. В грубом камине тлели дрова. Два топчана, застеленные овчиной. Два окна — одно на южную сторону, второе, узкое, похожее на амбразуру, выходило на восток. За ним начиналась небольшая поляна.
Заблудившийся в избушке сквозняк пытался открыть запертую на щеколду дверь, гремел ею. Но выскользнуть в щели не решался.
— Это что, тоже тени забитых предков?.. — спросил Антон, показывая на избушку. — Эхо истории?..
— Это сторожка для пантования.
— Для чего? Для понтования? Понты колотить? Я всегда думал, что это такой образ.
— Во-во. Метафора, — добавил Антон.
— Да нет… Я ума не приложу, что такое «понты», но «панты» — это рога сохатых. В смысле лосей. Там… — махнул Петр в сторону бойницы. — Солончак. Соленая земля, то есть — то ли естественная, то ли охотники подсаливали. Лоси приходят сюда — и их убивают. Затем рога отпиливают.
— Хм… Как-то негуманно. Из-за рогов убивать животное.
— А здесь вообще места негуманные.
Егор тоже осмотрелся. Мест для сна было только два. Если составить вместе, пожалуй, можно и рискнуть поспать. Хотя бока будут бедные.
Но поспать ему не удалось. Зверобой сидел, порой поглядывая в окно и движение заметил первым.
— Солдаты? — спросил он.
Егору хватило одного взгляда, чтобы все понять:
— Нам, пожалуй, пора…
Зверобой схватил свое ружье:
— Ну и я пойду…
Выскользнули из избушки — петли не выдали, не скрипнули… На цыпочках ушли в лес. Затем пошли нормальным шагом, потом вовсе побежали.
Дойдя до избы, цепь остановилась, будто зацепилась за нее. Центр остановился, левый и правый фланг забежали вперед, но скоро тоже остановились.
Скоро к избушке прибыли руководители облавы.
Осматривая домишко, капитан милиции заметил:
— Вашим противникам просто сказочно везет… Найти дом там, где все больше нога людская не ступала…
Игорь подошел к камину:
— Дрова еще горячие. Они не могли уйти далеко. Вперед, быстрей.
И, действительно, уже уставшим солдатам донесли новый приказ — прибавить шагу.
