– Дождь это хорошо, – довольно произнес шепотом капитан. – Если что, в дождь всегда проще уйти. Или прийти.
Внезапно совсем рядом послышались чьи-то шаги. Их сменило рычание. Танкисты и пограничник вжались в землю. Собачий рык приближается. У Игоря внутри все похолодело – прямо к ним спешно направляется немецкий солдат, в руке дергается поводок. Овчарка буквально рвет, тянет его вперед. Немец выкрикивает трескучие команды, пытается остепенить вдруг взбунтовавшееся животное.
Все пропало, подумал капитан и тихо передернул затвор своего ППШ. Протасов тоже подтянул ближе свой пистолет-пулемет, но перезарядить не решился. Сейчас ему страшно даже дышать – метрах в пяти едва не клацает зубами натасканная на людей псина.
Вдруг немец остановился у самого края покосившегося забора, в несколько оборотов затянул поводок. Пес дергается, рычит и скалит зубы, несколько раз гавкнул, но тут же осекся, заскулил – тяжелый кованый сапог немца смачно вдарил в собачий зад.
Игорь буквально распластался по земле, каждый нерв натянут как струна, прохладный оружейный металл впивается в кожу, указательный палец замер на спусковом крючке.
Краем глаза капитан-пограничник наблюдает за немцем. Тот, насвистывая какую-то мелодию, расстегнул ширинку, пошире расставил ноги, послышался звук падающей на землю струи. Немец облегченно вздохнул. Капитан закрыл глаза. Пес продолжает скалиться и порыкивать в их сторону.
Немецкий солдат справил нужду, застегнул штаны и, скомандовав что-то собаке на немецком, отвязал ее от забора, та тут же дернулась к кустам, где спрятались танкисты, и тут же едва не захлебнулась лаем – поводок струной натянулся в руках немца.
– Шайсе! Идиотское животное! – выкрикнул фриц и наградил непослушную псину еще одним пинком. Та взвыла и сразу же покорно заковыляла с ним прочь.
Когда спина немецкого солдата скрылась за бывшим зданием «Бакалеи», все с облегчением выдохнули. Пограничник отпустил онемевший палец с курка своего ППШ, по виску скользнула капелька пота.
– Уф, еще бы немного и – кранты! – произнес Семен, отдуваясь. – Засыпались бы!..
Игорь кивнул, продолжая смотреть в спину уходящему немцу. Лейтенант приложил фляжку к пересохшим губам, кадык жадно заходил, струйки воды скатываются ручейками по краям губ.
Дождь усилился, одежда противно прилипает к телу, раздражает кожу. Но лишний раз даже не почешешься – капитан не дает расслабиться. Приходится терпеть. Вода струями стекает с головы, противно заползает за шиворот, щекочет кожу. Вокруг запах влажной травы, где-то в кустах шебуршатся грызуны.
Капитан легонько толкнул локтем Игоря.
– Эй, лейтенант, чего с Захарычем не поделил, а?
– А чего мне делить с вором? Правильно – нечего!
– Чего? – буквально вытаращился на него капитан. – С каким еще вором?
– А с таким! Захарыч ваш – вор!
У капитана мгновенно подпрыгнули брови, глаза едва не выкатились из орбит.
– Что? Ты совсем, что ли, сбрендил, лейтенант?
– Может, я и сбрендил, вот только своими личными глазами видел, как он орудует в вашем пищевом схроне. И не только пищевом. Мылом набил полные карманы!
Капитан молчит, смотрит на Игоря серьезно, потом внезапно начал смеяться.
– Да быть того не может!
Игорь в ответ пожал плечами и отвернулся. Пограничник вдруг умолк, лицо вновь сделалось серьезным.
– Когда видел?
– Да пока сборы наши шли. Видимо, у вашего ополченца свои сборы были, аж вещмешок едва по швам не пошел от крупы и хлеба!
– Но-но! – пригрозил капитан. – Ты говори, да не заговаривайся! Разберемся!
Сзади едва слышно скребется, хлопает себя по карманам Семен. Игорь посмотрел на него строго. Сержант виновато улыбнулся.
– Курить уж больно хочется, товарищ лейтенант.
– Терпи, танкист, – ответил за Игоря капитан-пограничник. – Служба у нас такая – терпеть! Так и победим!
– Ага. Сидя в мокрой траве часами, да под дождем? Что-то больно скучная у вас служба, товарищ капитан. Другое дело – танки…
– Я вот одного летчика знал. Тоже все бредил: самолеты, самолеты… А как сбили, достали его покалеченного, истекающего кровью – так проклинал всю винтокрылую братию.
– Так то – летчики, – иронично ответил Семен.
– А танкисты лучше, что ли, да?
– Да все хороши! – вмешался Игорь.
– Эт точно, – кивнул капитан. – Чуть замешкался – убьют и не посмотрят, кто ты – танкист, пехота иль моряк. Как раньше говаривали – все под Богом ходим.
– Ну про Бога – это вы зря, товарищ капитан. Сноровка и подготовка играют роль. Ну иногда везение, тут соглашусь.
Капитан повернулся к Игорю, сверкнул глазами, уголки губ поднялись в еле заметную улыбку.
– Зелен ты еще, лейтенант. Хоть и в танке уже горел небось.
– Пока не приходилось, – буркнул Протасов. – А вот подбитым был.
– Тем более.
Игорь ничего не ответил, но почувствовал, как кольнул его где-то внутри укор пограничника. Он отвернулся и уставился в противоположную сторону. Там виднеется полуразрушенный дом, рядом стоит покосившаяся хибара, стены наспех измазаны известью. Дождь хлещет на белые стены, оставляет серые разводы, во дворе мокрая собака устало брешет.
Семен незаметно кинул в рот кусок сухаря и теперь хрустит с наслаждением.
– Сержант Горобец, сейчас на твой хруст сбегутся десятка два фрицов – не меньше, – улыбаясь, произнес Баир.
– Голодно что-то стало, – парировал сержант. – Живот аж выкручивает.
Баир прыснул от смеха. Улыбнулся и капитан, однако лицо тут же превратилось в камень – в бинокле он разглядел приближающуюся фигуру той самой девушки. Одну.
Почему одна, подумал капитан и сжал зубы. Видно, плохо дело.
Капитан всматривается вдаль, в надежде увидеть Захарыча, но никто не повернул из-за угла, никто не выскочил из соседнего двора. Старика нет.
– Всем приготовиться! – скомандовал капитан.
Танкисты тут же замерли, лишь слышно, как дождевые капли плюхаются на листву деревьев и кустарников, барабанят по уже промокшей насквозь камуфляжной ткани бойцов.
Девушка спешит, полусапожки цокают каблучками, бьют в лужицы, в стороны разлетаются брызги.
Чего она так несется? Ну точно что-то не так, недобро подумал капитан-пограничник.
– Все дело загубит! – вырвалось у него.
Игорь провожает взглядом девушку, та бежит вперед, руки прижимают к груди какой-то сверток. Вдруг у лейтенанта все похолодело внутри – прямо к ней несется мотоцикл, в коляске у пулемета сидит грузный немец, за мотоциклом едет еще один и еще. Раздался противный гудок сигнала. Головной мотоцикл едва не наехал на девушку, взял круто влево, с трудом объехал. Немец в коляске грозно махнул рукой, что-то выкрикнул. Девушка успела отскочить в последний момент.
