Немного успокоившись, я оторвал взгляд от непримечательно оштукатуренной стенки, и услышал безмятежный голос Огюста, похоже, он или еще не осознал, с кем встретился, или его слишком заботило другое. В любом случае, как более старый знакомый Обинье, он не мог отвертеться от обычного разговора о пустяках, куда порой вставлял рассеянно слово или какое-то хмыканье Роли. Сидни больше немного скучающе глядел по сторонам, подобно мне, и помалкивал.
— Интересная у вас страна, — обронил внезапно Сидни, отчего создалось впечатление, что вдруг заговорила статуя, и все с интересом повернулись к нему, хотя вряд ли у всех могло быть впечатление о нем, как о почти мифическом персонаже. — Правители определенно не знают, чего именно они хотят. У нас с этим проще, — прибавил он.
— Зато здесь можно так же славно воевать, как пировать, и наоборот, — пожал плечами Роли.
— Со стороны все кажется интересней, чем есть на самом деле, — усмехнулся д’Обинье.
И ведь справедливо заметил…
— Но ни со стороны, ни изнутри никогда не видно то, что есть на самом деле, — странным тоном сказал Огюст, и д’Обинье снова удивленно поднял брови.
— Что-то вы сегодня не в настроении, де Флеррн.
— Прошу меня простить, — так же негромко потусторонним голосом проговорил Огюст, — но меня ждут. Мне следует доложить о себе.
— Конечно… — Д’Обинье и прочие отступили. — Да, только имейте в виду, он сегодня, кажется не в духе.
— В самом деле? — отрешенно переспросил Огюст.
— Он тоже, — я пожал плечами и кивнул на Огюста.
Обинье и Роли засмеялись, и даже Сидни изобразил живописную улыбку. Огюст нахмурился.
— Пойдем… — И он без колебаний ввинтился в окружающую дом колышущуюся толпу, я отправился за ним в маневрирование между враждебными рифами, а потрясающая троица с интересом поглядела нам вслед.
— Поразительно… — пробормотал я по дороге.
— Ничего особенного… — буркнул Огюст. — Все там будем…
Да, черт побери, настроение Огюста вряд ли мог бы сегодня затмить и адмирал со своим пребыванием «не в духе». Что он имел в виду, интересно, что помнил обе основные биографические даты наших собеседников? Что касается некоторых из них — дай нам бог того же, что при нынешних обстоятельствах куда как сомнительно.
Едва отрекомендовавшись какому-то человеку у двери, Огюст получил немедленное приглашение войти и, оглянувшись, пригласил и меня идти за собой. Кто-то запротестовал, но Огюст проронил что-то похожее на «Это очень важно, вопрос жизни и смерти…», и никто не стал чинить нам препятствий, но сами эти слова мне чем-то очень не понравились.
— Ты ничего не забыл мне сказать? — прошипел я тихо. Ясно, что вряд ли все обошлось бы простым визитом вежливости, но не слишком ли решительно он тащит меня за собой как какую-то важную улику? С другой стороны, если он намерен что-то сотворить или сказать, действительно лучше всего быть при этом поблизости. Должно же быть хоть у кого-то какое-то подобие здравого смысла. Ладно, посмотрим. Какой смысл сидеть в засаде, если не знаешь, кого выслеживаешь?
— Ничего, просто… это нужно, увидишь, — отрывисто пробормотал Огюст, упорно пробиваясь вперед.
Мы миновали забитые людьми залы и лестницы, кажущиеся вместительными лишь от скопления народа — просто из-за того, сколько их тут помещалось.
«Но по ночам тут, видимо, все не так…» — подумал я, рассеянно оглядывая стены, балки, обычные двери и декоративные решетки на окнах внизу. Как ни крути, я чувствовал себя здесь каким-то шпионом.
Решительность Огюста, не останавливавшегося ни на мгновение, и даже все время ускорявшего шаг, меня поражала. Он почти столкнулся с выходящим из дверей кабинета слугой, едва успевшим о нем доложить. Похоже, он его просто не видел и чуть не втолкнул обратно в комнату. Пришлось помочь им обоим разойтись. Слуга посмотрел на меня, опешив, но с некоторой долей благодарности. Какого черта? Нужно было остановить Огюста раньше. Он действительно не в себе. А впрочем, все мы взрослые люди…
И первое же, что мне бросилось в глаза, это был удивленный поднятый взгляд адмирала. Он был здесь один, несмотря на всю эту толпу снаружи. Он посмотрел на Огюста недоуменно — у того был такой вид, будто он пришел кого-то застрелить, перевел взгляд на меня, и я услышал, как дверь за нами с мягким щелчком закрылась. Огюст взволнованно небрежно поклонился, я сделал то же, с более светским и почти извиняющимся за него видом.
— Де Флеррн?.. Рад вас видеть.
Кто-то сказал, что он не в духе? Да, суховат, и сидел он за заваленными бумагами столом, будто аршин проглотив, но на Огюста смотрел удивленно и с почти отеческой, хоть и несколько рассеянной тревогой.
— Вы получили мое письмо, господин адмирал… Я писал вам о заговоре.
Белесые ресницы Колиньи вместо ответа едва заметно согласно дрогнули.
— Позвольте представить вам моего друга…
«Ах ты, идиот…» — подумал я вдруг неожиданно четко, обратив эту мысль не только к Огюсту, но и к себе самому. Все-таки, такой подлости я от него не ожидал. Или того, что он настолько потеряет голову…
— … который знает о нем больше. — Все это Огюст выпалил на одном дыхании. Да, его расчет на то, что хороший удар в челюсть, который меня так и подмывало ему нанести, ничего уже не изменит, был, к сожалению, верен.
Все, что я мог сделать, это слегка удивленно улыбнуться и недоверчиво присмотреться к Огюсту.
— О чем вы говорите, де Флеррн?
Краем глаза я увидел, что Колиньи сощурился. Похоже, скоро мы узнаем, что означало: «он не в духе».
— Я говорю о заговоре…
— Я не думаю, что это заговор, — возразил я спокойно. — Напротив, я уверен, что слухи ложны.
— Это уже бесполезно отрицать, — негромко, но с нажимом проговорил Огюст. — Ведь ты сам говорил мне о нем!
Это был уже удар откровенно подлый. Глаза у Огюста были сумасшедшими и отчаянными. Он пошел ва-банк, готовый уничтожить и себя самого. По контрасту с ним я ощутил еще большее, хоть и какое-то «бешеное» спокойствие.
— Я не мешаю вам, молодые люди? — осведомился адмирал тоном, который невозможно было назвать ледяным. Лед, это все-таки застывшая вода, а этот тон был скорее — песочным. Как пережженный солнцем песок пустыни, ссыпанный в стеклышки часов.
— Прошу прощенья, — я церемонно слегка поклонился, тогда как Огюст продолжал стоять столбом, пристально глядя на меня и даже не собираясь поворачиваться к своему патрону. — Что ж, раз мы действительно здесь находимся именно ради этого, то, почему бы не предположить, что заговор существует. Хотя я вовсе этого не утверждаю.
