Ёсинака, назначенный в караул на этот вечер, подошел к ним.
– Прошу меня извинить, госпожа Тода, я согласен с этими двадцатью охранниками Андзин-сан. Это личное требование господина Исидо. Извините.
– Если господин Исидо беспокоится о безопасности Андзин-сан, это можно только приветствовать, – торжественно ответствовала Марико, в глубине души не очень-то обрадовавшись.
Предводитель серых получил распоряжение от Ёсинаки.
– Я отвечаю за Андзин-сан, пока с ним говорит госпожа Тода. А вы подождите снаружи!
– Извините, – твердо отвечал серый. – У нас нет другого выхода, как наблюдать лично.
Кири заявила:
– Я с радостью останусь здесь. Конечно, необходимо, чтобы кто-то здесь оставался.
– Простите, Кирицубо-сан, но мы должны присутствовать. Извините, госпожа Тода, – серому, видимо, было неловко, – никто из нас не говорит на языке чужеземца.
– А мы и не думали, что вы столь невежливы, чтобы подслушивать. – Марико чуть не вышла из себя. – Но обычаи чужеземцев отличаются от наших.
– Серые должны повиноваться своему господину, – рассудил Ёсинака. – Вы были совершенно правы сегодня вечером, госпожа Тода: первая обязанность самурая – его долг перед сюзереном, и вы справедливо указали на это публично.
– Совершенно верно, госпожа, – с тем же чувством гордости согласился предводитель серых. – В жизни самурая нет ничего выше.
– Благодарю вас. – Марико импонировало их отношение к долгу самурая.
– Нам следует уважать и обычаи Андзин-сан, приятель. – Ёсинаке показалось, что он нашел выход. – Пожалуйста, пойдемте со мной. – Он привел их обратно в зал для приемов. – Пожалуйста, госпожа, пригласите Андзин-сан сюда и располагайтесь. – Он указал на возвышение в дальнем углу. – Охрана Андзин-сан останется у дверей и будет выполнять свой долг перед сюзереном, мы – свой, а вы сможете говорить сколько пожелаете согласно обычаям Андзин-сан.
Марико перевела Блэкторну предложение Ёсинаки и благоразумно продолжала на латыни:
– Они ни за что не оставят тебя одного сегодня ночью. У нас нет выхода – если только ты не хочешь, чтобы я приказала сразу же их убить.
– Я хочу поговорить с тобой наедине, – ответил Блэкторн, – но не ценой жизней. Благодарю тебя за то, что пришла.
Марико обратилась к Ёсинаке:
– Благодарю вас, Ёсинака-сан. Не будете ли вы так добры послать за курильницами – отогнать москитов?
– Конечно. Извините меня, госпожа, нет ли известий о госпоже Ёдоко?
– Нет, Ёсинака-сан. Я слышала, что она совсем плоха, но болей нет. – Марико улыбнулась Блэкторну: – Пойдемте сядем там, Андзин-сан?
Он пошел за ней следом. Кири вернулась в свои апартаменты, серые расположились у дверей зала для приемов. Предводитель серых встал около Ёсинаки, в нескольких шагах от остальных.
– Не нравится мне все это! – громко прошептал он.
– Неужели госпожа Тода собирается вытащить меч и убить его? Не обижайтесь, но где ваши мозги?
Ёсинака захромал дальше, проверяя посты. Серый посмотрел в угол зала: Марико и Андзин-сан сидели друг против друга, ярко освещенные факелами. Он не мог слышать, о чем они говорят, и сосредоточился на губах, но это было ненамного лучше, хотя он обладал хорошим зрением и говорил по-португальски. «Наверно, опять говорят на языке святых отцов. Ужасный язык, его невозможно постичь! И все-таки что тут такого? Почему бы госпоже не побеседовать с еретиком наедине – если ей это доставляет удовольствие? Ничто не вечно на земле! Это так печально! О Святая Мадонна, храни ее за смелость!»
– Латынь безопаснее, Андзин-сан. – Веер Марико разогнал гудящих перед ней москитов.
– Они могут услышать нас отсюда?
– Думаю, нет, если мы будем говорить, как ты меня учил, чуть-чуть двигая губами, и не повышать голос.
– Попробуем. Так что случилось с Киямой?
– Я люблю тебя…
– Ты…
– Я скучаю по тебе…
– И я по тебе… Как бы нам встретиться наедине?
– Сегодня вечером это невозможно. Завтра ночью… У меня есть план, любовь моя.
– Завтра? А что с твоим отъездом?
– Завтра они могут задержать меня, Андзин-сан. Пожалуйста, не тревожься. На следующий день мы все уедем куда захотим. Завтра ночью, если меня задержат, мы будем вместе.
– Каким образом?
– Мне поможет Кири. Не спрашивай, как, что и почему. Это будет легко. – Она замолчала – подошли служанки с курильницами для отпугивания насекомых. Извилистые нити дыма скоро отогнали докучливых тварей.
Оставшись опять одни, они заговорили о своей поездке, счастливые просто тем, что снова вместе, любя друг друга без прикосновений, избегая разговоров о Торанаге и о том, что должно произойти завтра. Потом он спросил:
– Исидо – мой враг. Почему же вокруг меня столько охраны?
– Чтобы защитить тебя. Но также и чтобы удержать. Я думаю, Исидо захочет использовать тебя против черного корабля, Нагасаки и господ Киямы и Оноси.
– А, да. Я тоже думал об этом.
Она заметила, как он рассматривает ее.
– В чем дело, Андзин-сан?
– Вопреки тому, что считает Ябу, я не думаю, что ты глупая, – ведь то, что было сказано сегодня вечером, сказано преднамеренно, с умыслом, по приказу Торанаги.
Она разгладила складку на своем парчовом кимоно.
– Он дал мне поручения. Да.
Блэкторн перешел на португальский:
– Он предал вас. Вы только приманка – знаете вы это? Вы только наживка на одном из его крючков.
– Почему вы так говорите?
– Вы приманка. Так же как я. Это очевидно. И Ябу приманка. Торанага послал нас всех сюда на заклание.
– Нет, вы не правы, Андзин-сан. Простите, но вы не правы.
Он сказал по-латыни:
– Я говорю тебе: ты красивая, и я люблю тебя, но ты лжешь.
– Никто не говорил мне этого раньше.
– Ты должна признать, что никто раньше не говорил тебе о любви.
Она опустила глаза на веер.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Что выиграет Торанага, пожертвовав нами?
Она не ответила.
– Марико-сан, я имею право спрашивать. Я не боюсь – просто хочу знать, чего он этим добьется.
– Я не знаю.
– Поклянись своей любовью и своим Богом!
– Даже ты? – с горечью ответила она по-латыни. – Ты тоже требуешь клясться Богом! И вопросы, бесконечные вопросы…
– Это твоя жизнь и моя жизнь, и я ценю их обе. Еще раз: что он выиграет?
Ее голос стал громче:
– Слушай же: да, это так – я выбрала время, и я не глупая женщина, и…
– Осторожнее, Марико-сан, пожалуйста, потише, а то…
– Извините. Да, это было сделано умышленно, при всех, как того пожелал Торанага.
– Зачем?
– Потому что Исидо – крестьянин, и он должен дать нам уехать. Вызов нужно было бросить перед его соратниками. Госпожа Осиба одобряет наше желание встречать господина Торанагу. Я говорила с ней, и она не возражала. Тебе не о чем беспокоиться.
