Мирек понял, что, похоже, Ярко уже думал об этом и спросил:
— Ты что, догадывался?
— Я видел, — коротко отозвался Ярко и после долгой паузы пояснил: — Мы как с дядькой подводой ехали, лесовиков встретили. Петрович тоже там был, со «шмайсером». Я думал он там специально…
— Сашка говорит, что Петрович «олег», — глухо заметил Мирек.
— А он что, знает уже? — встрепенулся Ярко.
— Знает, — Мирек кивнул. — Мы с ним вместе у балагана были.
— Так… — Ярко забарабанил по столу пальцами. — Знаешь, а хорошо, что мы тогда про Петровича не сказали, что на катамаране…
Слова Ярки напомнили Миреку Сашкин вопрос, и он быстро спросил:
— Почему?
— А потому… — Ярко подумал и медленно пояснил: — Он твоего отца знал, значит, спросить могли. Потом, нас с дядькой в лесу отпустил, не тронул, опять же почему? Тоже вопрос… А что мы с тобой ответить можем?
— Значит… — догадался Мирек.
— Значит, помалкивать нам с тобой надо, в тряпочку. И Сашку попросить, чтоб не болтал.
— Я попробую, — неуверенно пообещал Мирек.
Приятели переглянулись и, понимая, что вопрос с Сашкой сложен, на какое-то время умолкли. Мирек перебирал снятые детальки, а Ярко начал вытягивать из радиоприёмника странную нитку.
Уходя от собственных мыслей, Мирек спросил:
— Это что ещё за хвост?
— А это верньер, чтоб станции ловить.
Ярко показал на гребёнку, к оси которой с одной стороны был прикреплён приличных размеров диск, туго обмотанный этой самой ниткой.
— Как это? — не понял Мирек.
— А вот так, — Ярко крутнул диск, и гребёнка спряталась внутрь таких же, но неподвижных пластинок, образовав компактную решетчатую коробочку.
— Ясно, — вздохнул Мирек и, хотя ничего ему ясно не было, он бросил расспросы про радиоприёмник и вернулся к главному: — Значит, договорились?
— Договорились, — Ярко наконец-то отмотал нитку. — Вот только Сашка…
— А что Сашка? — начал рассуждать вслух Мирек. — Про отца скажет, так лесничий всех лесников знать обязан, а то, что на речке тогда подвозили, так кто ж знал?
— А то, что патрулю не сказали? — напомнил Ярко.
— Да забыли, растерялись, не подумали.
— Годится, — кивнул Ярко, и тут Мирек задал главный, мучивший его всё время вопрос:
— Как думаешь, откуда Петрович про Крыжа узнал, чтоб нас предупредить. И чтоб мы опасались. А то он мне на днях опять встретился и пуговицу всучил.
Мирек вовсе не хотел говорить Ярке о своём более чем близком знакомстве с Крыжом, становившемся теперь даже опасным, а про камин он вообще помалкивал.
— Откуда, откуда… — Ярко хмыкнул. — Да тот Крыж тогда в лесу вместе с Петровичем был, как мы с дядькой ехали.
— Что? — ахнул Мирек. — И ты не сказал?
До Ярки только теперь дошло, как они с Миреком замешаны в эту историю, и он растерянно забормотал:
— Дак, оно… Кто ж думал. — Он покрутил головой. — Смотри, как вышло…
— Да, уж точно вышло… — Мирек сокрушённо вздохнул. — Теперь нам остаётся не проболтаться…
Разговор с Яркой только растревожил Мирека, и, хотя они обо всём вроде как договорились, на обратном пути хлопца мучили всё те же мысли. Даже больше, ведь если раньше Крыж был вроде как в стороне, теперь фигура нищего приобрела зловещий оттенок, и сейчас, возвращаясь от Ярки к себе домой, Мирек ломал голову, как ему быть дальше. Этот Крыж не только совал ему пуговицы, а сумел, пусть обманом, но вовлечь его в свои дела и вольно или невольно превратить и самого Мирека, и Сашку в своих пособников, а значит (это хлопец понимал хорошо), при случае такое может выйти боком…
Заодно Миреку вспомнился и давний разговор с майором, когда он сам указал тому на Крыжа, больше того, проводил к вроде бы явке в парикмахерской. То, что именно там находится бандеровская явка, сейчас Мирек был просто убеждён, и именно это придало ему уверенности.
Какое-то время Мирек решал, не обратиться ли снова к майору и рассказать ему всё как есть, но тогда пришлось бы впутывать Сашку. А уж это могло привести к чему угодно. Подумав малость, Мирек решил о тайнике просто умолчать, мысленно оправдывая себя тем, что он всё равно пуст, и, кроме никому не нужных патронов, там ничего нет.
Правда, дикая выходка Крыжа, когда тот, узнав, что тайник пуст, буквально накинулся на Мирека, подсказывала хлопцу, что тут что-то не так, но страх оказаться замешанным в такую опасную историю был сильнее, и в конце концов Мирек окончательно решил молчать и никому, ничего, ни при каких обстоятельствах не рассказывать…
Курок туго сдвинулся с места, а когда Сашка отпустил палец, сильно ударил по скобе барабана. Значит, боевая пружина была в порядке, и обрадованный хлопец с удвоенной энергией взялся за основательную чистку остальных деталей.
Больше суток револьверчик со снятыми деревянными щёчками рукояти отмокал в керосине, и это дало неплохой результат. Во всяком случае, ржавчина сошла почти на нет, и все сочленения механизма начали двигаться.
Покончив с чисткой, Сашка взялся за смазку. Оружейное масло в доме было. Отец привёз из Германии фирменное ружьё «Зауэр», но пока сходить на охоту у него не получалось, и он только регулярно, раз в неделю, любовно чистил двустволку.
Поэтому Сашке надо было только взять жестяную баночку с двумя стандартными пробками и, опустив тряпочку в масло, тщательно протереть очищенный керосином механизм. После этого, сняв ветошью излишки смазки, Сашка прикрутил на место щёчки и удовлетворённо хмыкнул.
Правда, отсутствие защитной скобы смущало хлопца, и голенастый, с шарниром посередине спусковой крючок странно торчал вперёд из рукояти, но Сашка всё-таки нажал на него. К его удивлению, барабан сам провернулся и курок звонко щёлкнул. Револьвер был в порядке.
Сашка заглянул в каждое гнездо барабана и довольно замурлыкал. Раковин ни в стволе, ни в барабане не просматривалось, а в том, что патроны к револьверу найдутся, Сашка не сомневался: у каждого мало-мальски уважающего себя мальчишки их, причём самых разных, было предостаточно.
Много позже, когда Сашка уже привычно шагал по Киевской, а маленький револьверчик, на удивление удобно угнездившийся в брючном кармане, вроде как дружески похлопывал его по ноге, к хлопцу в первый раз после разговора с отцом начало возвращаться чувство уверенности.
Неприкрытый испуг отца, связанный с Чёрным лесом, должным образом подействовал на Сашку, а память о ночном налёте и вовсе поставила всё на своё место. Но теперь, с револьвером в кармане, Сашка чувствовал себя защищённым и, если надо, готовым дать отпор.
