Странно, однако именно тогда, перед лицом истины, высказанной спокойно, без драматизма, самообладание Уны О'Дуайер надломилось. Смертельно усталая, она уткнула черноволосую голову ему в плечо, закрыла зеленые глаза и заплакала, а он стал утешать ее, так как, подобно Луадхас, она вступила в бой со слишком беспощадным противником.
Он приготовил еще одно испытание. Провожая Уну домой по черной лестнице, через боковой выход, которые были спланированы с таким знанием дела, что в другое время это вызвало бы у нее ироническую усмешку, Лаймонд остановился перед прочной дверью и, повернувшись, сказал:
— Не хотелось бы расстраивать тебя. Но перед своей священной войною ты должна ясно увидеть тех, чьи трупы лягут в основание фундамента. Ты пойдешь со мной?
Тогда Уна поняла, что они идут к Марии. Беспомощная девочка-королева станет его последним оружием. И сама банальность этого хода заставила по-иноому взглянуть на Лаймонда. Он не понимала его, но догадывалась, что он ее понимает на удивление хорошо.
Нужно было миновать три двери, и у каждой находился какой-нибудь дворянин из свиты, вооруженный так, что это не бросалось в глаза. У последней, как она заметила, стоял сам молодой Флеминг, а рядом с ним паж Метвил. Маргарет Эрскин впустила их, держалась она спокойно, но смотрела внимательно. Лицо Лаймонда в утреннем свете казалось сосредоточенным, полной уверенности голос звенел, движения были отточены. Маргарет хорошо помнила ирландку, пришедшую с ним, — в самом начале охоты с гепардом она щелкнула пальцами, подзывая чудесную собаку О'Лайам-Роу. Но теперь она казалась совершенно иной. Можно было заметить, что под длинным плащом на ней надето вчерашнее вечернее платье из камки. Войдя, она вызывающе сбросила капюшон со своих тяжелых, черных, неубранных волос. Глаза ее казались слегка изумленными. Скрывая раздражение, Маргарет опустила взгляд, в то время как Лаймонд говорил кому-то: «Вы дураки, как вы позволили ему?» Еще один урок, еще один печальный опыт, еще одно судно с пробоиной, которое потерпит крушение.
Теперь он обратился к Уне:
— Ночью девочка в безопасности и отчасти днем. Но мы не можем должным образом охранять ее на людях. Сегодня утром ей не нужно выходить — следовательно, утром она в безопасности. А во второй половине дня она вместе со своей свитой и свитой своей матери отправится смотреть бретонские состязания и турниры рыцарей. Все, кому мы доверяем, соберутся вокруг нее. Но она будет на людях и, следовательно, не защищена. К вечеру она почувствует недомогание: таким образом мы избежим охоты при свете факелов и последующего ужина на открытом воздухе. Завтра…
— Завтра она весь день будет на виду, дабы оказать внимание англичанам. Король только что распорядился. И с этим ничего нельзя поделать, не привлекая излишнего внимания, — устало произнесла Маргарет. — Хотите видеть ее сейчас?
— Если Дженет позволит, — ответил Лаймонд.
Уна, стоящая у него за спиной, подумала: «Вот оно. Мягкий изгиб щеки, уютно лежащая ручка, рыжевато-золотистые локоны на подушке — чарующее прикосновение к струнам сердца…»
— Подождите-ка, — снова прозвучал голос Лаймонда, на этот раз с раздражением. — Разве она не спит? — Маргарет кивнула. — О, ради Бога… девочка ведь не глупа. Мы пришли не для того, чтобы наслаждаться утренним приемом.
Он имел в виду именно то, что сказал. Когда вскоре они предстали перед девочкой, Мария была уже почти одета и сидела, брюзжа, как старая карга, пока расчесывали ее сбившиеся рыжие волосы. Дженет Синклер, недовольная тем, что прервали ее занятие, наскоро сделала реверанс и отошла в сторону. Две фрейлины, в их числе родная сестра Маргарет, вместе с грумом были отправлены за дверь.
— Ваша милость, это госпожа Уна О'Дуайер из Ирландии, — сказал Лаймонд. — Возможно, вы уже встречались. Миледи, ваша царственная матушка хорошо ее знает.
Под нахмуренным лбом светло-карие глаза прояснились — между маленькой королевой и герольдом явно существовала какая-то неуловимая связь. Не веря своим ушам, Уна слушала дальше.
— Эта леди желает выгнать англичан из Ирландии и предполагает, что ваше величество может в этом помочь, переведя всех французов из Шотландии в Ирландию под командование: одного из мятежников. Вы согласны?
Уна с раздражением подумала: «Девочке только восемь лет, помоги нам, Господь. Он ведь уже сказал мне, и Господь свидетель, я знала это и прежде, что вдовствующая королева никогда не допустит ничего подобного».
Юное личико вспыхнуло; девочка, подняв голову, взглянула Уне прямо в глаза:
— Мои французы защищают мои владения от англичан.
— Не вижу в том настоятельной необходимости, раз вы в мире с Англией, — заявила Уна. -Договор должны были подписать неделю назад, и Англия сейчас более слабая, чем прежде, страна. Лорд Уорвик не угрожает вам.
— А разве вы не заключили мира? Мои французы следят за тем, чтобы лорды соблюдали законы, ведь, если знатные люди не живут в мире, это ослабляет государство.
— Наша страна захвачена, — сказала Уна. Сцена уже не казалась ей смешной. — Мы хотим вытеснить захватчиков. Вам тоже следует желать, чтобы чужестранцы покинули вашу землю.
— Это люди моей мамы. И мои, — возразила девочка.
— Правда, — беспристрастно заметил Лаймонд, в первый раз вмешиваясь в их разговор. — Ваши норманнские лорды, Уна, смешались с местными и сделались для англичан камнем преткновения. Вот увидишь, что станется с нашими шотландскими норманнами.
Над головой девочки серо-зеленые глаза Уны встретились с его взглядом.
— Наши дети умирают, свобода растоптана, а эта девчонка на чужой земле вцепилась в роскошь, как ворона в спину овцы!
— Она дерзкая, — сказала Мария и повернулась к Уне спиной. — Скажите ей, господин Кроуфорд, что я приехала сюда, спасаясь от англичан.
— Но Боже, дитя! — воскликнула Уна, внезапно позабыв ранг собеседницы. — В эту самую минуту англичане находятся здесь, их чрезвычайное посольство прибыло просить вашей руки для английского короля.
Мария резко развернулась, ее белое, как сливки, личико горело, глаза сердито блестели.
— Потому что они не могут захватить меня и выдать замуж силой, как неоднократно пытались! Нас не одолеть: нас и наших французов.
— А нас одолеет любой, — сказала Уна и осеклась. Как за пять минут смогла она прейти путь от гнева до мольбы?
Мария напряженно думала, лицо ее было серьезным.
— Но моя матушка хочет помочь вам. Она постоянно просит короля, моего батюшку, вам помочь. Но не солдатами из Шотландии. Это было бы…
— Все равно что разобрать дамбу и построить хлев, — сухо закончил Фрэнсис Кроуфорд. — Вы не убедите эту леди, ваше величество. Она не стала бы дорожить даже вашей жизнью.
