Гарри Тертлдав - Череп грифона

— Мы так и поступим, — ответил Менедем. — А еще я смогу провернуть в Афинах… кое-какие другие дела.

Он метнул быстрый взгляд на офицера. Только крошечная пауза говорила о том, что капитан «Афродиты» имеет в виду контрабандные изумруды, и понять это мог лишь тот, кто знал, что они у Менедема есть.

Жена Полемея снова начала жаловаться, ей не понравилось, что их с мужем не свели немедленно с акатоса и не доставили к Птолемею… А может, она жаловалась потому, что Птолемей не явился немедленно в гавань, чтобы их встретить. Племянник Антигона всеми силами старался успокоить супругу.

Соклей спрятал улыбку, подумав: «Вряд ли у него есть большой опыт миротворца».

Прошло немного времени, и посланец офицера вернулся в сопровождении двух дюжин вооруженных гоплитов в доспехах. Соклей и Менедем обменялись взглядами, которые говорили, что Птолемей явно не хочет рисковать, опасаясь нарваться на неожиданности со своим новым союзником. Отряд, смахивавший на почетную стражу, был таким многочисленным, что с легкостью справился бы с телохранителями Полемея, если бы те причинили какое-нибудь беспокойство. Теперь, как рассудил Соклей, беспокойства от них, скорее всего, не будет.

Посланец сказал:

— Птолемей рад приветствовать на Косе еще одного врага злого тирана Антигона и приглашает Полемея, сына Полемея, и его людей в свою резиденцию. — А затем, как будто вспомнив об этом в последний момент, он добавил: — Птолемей также приглашает двух родосцев, которые так быстро доставили сюда Полемея.

«Вот и прекрасно, — подумал Соклей. — Он собирается нам заплатить».

Однако у него была еще одна причина для радости. Он и сам много бы заплатил, чтобы понаблюдать за встречей двух македонцев с похожими именами. Однако взятка не позволила бы ему этого увидеть, позволила только щедрость Птолемея.

Соклей с Менедемом сошли по трапу на пристань, пока Полемей и его товарищи возвращались с носа на корму.

Как только все покинули судно, племянник Антигона возглавил процессию, зашагав сразу за посланником Птолемея и офицером. Менедем, и сам гордый и вспыльчивый человек, казалось, готов был оспорить у Полемея это место. Перехватив взгляд двоюродного брата, Соклей покачал головой. В данной ситуации Полемей был тунцом, а капитан и тойкарх «Афродиты» — всего лишь парой килек. К облегчению Соклея, Менедем не стал упорствовать, а пристроился сзади рядом с ним.

Они подошли к резиденции Птолемея; воины правителя Египта окружали телохранителей Полемея, а те толпились вокруг своего хозяина и его жены. Понаблюдав некоторое время за всеми этими кивающими плюмажами из конского волоса и за всей этой сверкающей бронзой, Соклей перевел взгляд на свой простой хитон, потом на хитон Менедема и обратно.

— Мы не одеты, — пробормотал он.

— А мне плевать, — ответил Менедем; ему даже больше, чем Соклею, было свойственно моряцкое безразличие к модным одеждам и отвращение к доспехам. — Зато мы не печемся, как пара буханок в печи.

Жаркое солнце стояло высоко, и к тому времени, как они приблизились к дому, которым Птолемей пользовался как своим, Соклей начал потеть. А воины наверняка уже спеклись.

У дверей Полемей затеял спор с офицером Птолемея, который отказался впустить его телохранителей.

— Если ты полагаешь, что тебе нужны телохранители, чтобы иметь дело с Птолемеем, о почтеннейший, — сказал офицер, — тебе вообще не следовало являться на Кос.

Полемей кипел от гнева, но вынужден был уступить.

«Вот и надейся на то, чтобы быть равноправным союзником», — подумал Соклей.

Племянник Антигона пошел на уступки:

— У Птолемея хотя бы найдется рабыня, чтобы проводить мою жену в женские комнаты? Обстоятельства сложились так, что с тех пор, как я оставил Халкиду, она пробыла на глазах мужчин больше, чем следовало.

— Конечно, господин. Позволь мне позаботиться об этом. Уступив один раз в мелочах, офицер Птолемея теперь подчеркнул, каким неуступчивым он может быть в более серьезных вопросах. Он исчез в доме и вернулся мгновение спустя со словами:

— Девушка-рабыня будет ждать твою жену. Пойдем со мной.

Он начал было поворачиваться, но потом щелкнул пальцами, досадуя на самого себя.

— И вы, родосцы, тоже пойдемте.

Соклей и Менедем прошли сквозь толпу воинов, чтобы добраться до двери. Люди Птолемея просто стояли в сторонке, а телохранители Полемея сердито таращились на родосцев. Этих воинов специально обучали и платили им деньги, чтобы они защищали своего хозяина, но, оставаясь здесь, они не смогли бы выполнить свою работу. Впрочем, даже если им бы разрешили войти, их все равно превосходили бы числом люди Птолемея, но до телохранителей племянника Антигона это не доходило. Они не хотели оставаться по одну сторону двери, в то время как Полемей был по другую, и негодовали на любого, кому разрешили войти.

Миновав приемную и выйдя во двор, Соклей мельком увидел рабыню с неприкрытым лицом — она вела жену Полемея к лестнице, поднимающейся к женским комнатам. Полемей стоял во дворе, глядя им вслед.

Птолемей вежливо подождал в андроне, пока жена его нового союзника не скрылась из виду, а потом показался со словами:

— Радуйся, Полемей. Добро пожаловать на Кос.

Он протянул руку, и Полемей пожал ее. Племянник Антигона был на целую голову выше повелителя Египта и вдобавок на двадцать лет его моложе. Но ни рост, ни молодость не стоили здесь ни халка. Птолемей, крепкий и массивный, был более сильным из них двоих.

И он принимал это как должное, потому что продолжил, не дав Полемею ответить:

— Мы нанесем несколько крепких ударов твоему дяде.

— Я трахну его в задницу вместо колбасной шкурки, — заявил Полемей.

Грубая непристойность покоробила Соклея. Ему и не снилось, чтобы даже македонец мог выпалить что-нибудь столь вульгарное, но Птолемей лишь засмеялся.

И Менедем засмеялся тоже.

Должно быть, на лице Соклея отразился ужас, потому что Менедем наклонился к нему и прошептал:

— Это Аристофан.

— Да? — шепнул Соклей в ответ.

Менедем кивнул.

Соклей посмотрел на Полемея с непривычным уважением. Тот не только процитировал автора комедий — хотя и строчку же он выбрал! — но был достаточно проницателен, чтобы догадаться: Птолемей узнает цитату, и она не вызовет у него отвращения.

— Тебе представится такой шанс, — сказал правитель Египта. — Мне понадобится каждый талантливый офицер, а когда подтянутся твои люди, я найду и для них хорошую службу.

У племянника Антигона был такой вид, будто он разжевал незрелую айву. То, о чем говорил Птолемей, ничем не напоминало равноправный союз. Очевидно, племянник Антигона ясно это понял, потому что сказал: