На все эти слова очень разобиделся князь Долгорукий, прибежавший жаловаться на самоуправство молодого графа к адмиралу Спиридову.
— Долгоруковы даже при Рюриковичах ближе к царям сидели в думе боярской, чем Романовы. Про Орловых же тогда никто и слыхом не слыхивал. Кто он такой, Федор?..
— Не я над тобой Федора Орлова возвысил, — грозно ответствовал адмирал Спиридов. — Служи честно. Не Орловым служишь, а отечеству и императрице. Придется Орлову-старшему о твоем недовольстве докладывать…
— А вот этого делать совсем не обязательно, — пошел на попятную князь Долгорукий. — У графа Алехана теперь руки длинные. Он мне за своего «братика» голову оторвет…
— То-то и оно! — вздохнул адмирал с сожалением. — Ничего не поделаешь, будем на Бога уповать, Его властию все устрояется и на земле, и на море…
Адмирал Спиридонов вышел на палубу. Разговор с князем Долгоруким не опечалил его. Для себя он твердо решил, не возноситься в сатанинской гордыне, а подчиняться и смиряться перед благой и святой Божией волей. «Какая разница, кто назовет себя самым главным в предстоящих битвах, — думал он в этот предзакатный час, вглядываясь в волнующуюся морскую даль. — Главное выстоять и победить грозного врага Отечества. Это нужно для России. А раз так, то повоюем еще, хоть бы и на вторых ролях…»
И на это его смиренномудрое решение приоткрыл Господь Бог пред очами любящего Его некую тайну будущего. Адмирал увидел перед собой в некой призрачной дымке величественную картину разворачивающейся морской баталии между двумя флотами. И были дым и пламя от выстрелов тысяч орудий, но не было слышно грохота и канонады, не было запаха гари. А над всем этим, будто чудное знамение колыхалось огромное полотнище Андреевского флага, перед которым всего на миг возникло и исчезло только одно слово «ЧЕСМА»…
«…У Елизаветы было два плана, чтобы взойти на российский престол. Первый заключался в том, чтобы достигнуть его с помощью Швеции, которой за такую помощь были поданы большие надежды, интерпретируемые шведами в том смысле, будто Елизавета после восшествия на престол хотела отдать Швеции все завоевания ее отца, Петра Великого, но принцесса понимала это совсем не так.
Другой ее план состоял в том, чтобы привлечь на свою сторону гвардию раздачей крупной суммы денег в день крещения и водосвятия 6 января 1742 года, день, когда по обыкновению, собиралась гвардия Санкт-Петербурга. Эти проекты были известны французскому посланнику господину де ла Шетарди, снабдившему принцессу значительными суммами.
Но когда правительнице Анне было сообщено об этом заговоре письмом, переданным ей 20 ноября 1741 года, где ей советовали присматривать за принцессой Елизаветой и арестовать Лестока, и когда в день приема 23 ноября правительница имела неосторожность поделиться этими уведомлениями с принцессой Елизаветой, Лесток стал убеждать принцессу не откладывать более исполнение своего плана, чтобы оградить личную свободу и жизнь своих верных слуг.
Приказ, изданный в то время, по которому большая часть гвардии должна была быть готова выступить в Финляндию, явился благоприятной оказией для выполнения этого проекта. По правде говоря, Лесток не мог привлечь на сторону принцессы ни одного офицера, но многие солдаты гвардейского Преображенского полка были на ее стороне, и у Лестока было несколько шпионов, информировавших его обо всем, что происходило при дворе. Он убедил принцессу осуществить свой план в ночь с 24 на 25 ноября.
В одиннадцать часов вечера он пошел к маркизу де ла Шетарди, чтобы получить у него деньги, но не открыл ему своих истинных намерений. Через своих шпионов Лесток узнал в полночь, что во дворце все тихо и спокойно и что там находится только обычный караул.
Принцессе не хватало мужества, и Лестоку стоило немалых трудов вдохновить ее. Наконец она воодушевилась и, совершив горячую молитву и принеся обеты перед образом Святой Девы и надев, по настоянию Лестока, орден Св. Екатерины, села в сани, на запятки которых встали Воронцов и Лесток. Уже бывшие на ее стороне солдаты были посланы в канцелярию Преображенского полка, чтобы склонить там караул на сторону принцессы и объявить им о ее прибытии.
Когда она приехала, все солдаты принесли ей присягу на верность и затем в количестве двухсот-трехсот человек проводили в императорский дворец. Когда Елизавета была недалеко от дворца, Лесток отделил три отряда по двадцать пять человек, чтобы схватить господина фельдмаршала графа Миниха, графа Остермана и вице-канцлера Головкина.
С другими солдатами принцесса отправилась прямо во дворец. Во дворце Лесток распределил гвардейцев так, чтобы занять все входы, в чем караул ему не воспрепятствовал. Принцесса Елизавета отправилась на дворцовую караульню, где гвардейцы на коленях принесли ей клятву на верность, при этом господа Воронцов и Лесток оставались при ней.
Тридцать гренадер получили приказ проникнуть в покои, где правительница спала в одной постели со своим мужем. Оба были схвачены и перевезены во дворец принцессы Елизаветы, где было собрано все семейство новой правительницы, перед которым выстроились полки гвардии, чтобы принести присягу.
Незадолго до этого Лесток в сопровождении нескольких солдат отправился к принцу Гессен-Гамбургскому, ничего не знавшему о случившемся, и к фельдмаршалу графу Ласси, которому не доверяли, чтобы известить их об этом перевороте.
Несколько дней спустя вся герцогская Брауншвейгская фамилия вместе с фрейлиной Юлией Менгден была перевезена в Ригу, где провела полтора года в крепости, а оттуда в крепость Динамюнде, где также оставалась полтора года. Оттуда они были перевезены в Холмогоры, где находились все вместе до смерти принцессы Анны, после чего принц Иван был переведен в Шлиссельбург, где в марте 1762 года его увидел и говорил с ним император Петр Третий. Императрица Елизавета виделась и разговаривала с принцем Иваном несколько ранее в Петербурге в доме графа Шувалова».
(Из уточняющих подстрочных примечаний к рукописи «Ebauche pour donner une idee de la forme du gouvernement de l΄empire de Russie», изданной в 1774 году в Копенгагене. «Бурхард Христофор Миних. Очерк, дающий представление об образе правления Российской империи». На страницах книги даны подстрочные примечания уточняющего характера, сделанные неизвестным, скрывшимся под инициалами «М.Б.» Возможно, это редактор и издатель книги. Перевод с французского осуществлен кандидатом филологических наук Е.Ю. Бок в 1991 году для книги «Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720 — 1760-е годы)», вышедшей в Ленинградском отделении издательства «Художественная литература».)
