Рыжий шел впереди и на ходу скидывал с себя турнирное облачение. За ним спешил человек в красном, подбирая падающие на землю латные перчатки, кот д’арм, налокотники…
Дойдя до лошадей, рыжий с помощью Али и Махмуда расшнуровал завязки доспехов и скинул их, оставив блистающей грудой на траве.
Жанна уже сидела в седле позади Ахмеда.
Рыжий вскочил в седло. Саид подсадил к нему за спину Жаккетту.
Люди, стоящие молчаливым кольцом вокруг, расступились, и беглецы поехали прочь от стен Этревиля. Без помпы и торжественных фанфар.
Жаккетта сидела, обхватив руками торс рыжего и прижавшись к его спине. Спина была мокрая от пота. Постепенно пот высыхал, и на месте темного пятна засеребрилась корочка соли.
Лицо Жаккетты было задумчивым и умиротворенным. Весело позванивали в такт скачке подвески и цепочки.
* * *
Светило неяркое солнце, и осенняя земля улыбалась ему.
— Остановимся ненадолго у ближайшего ручья? — попросила Жаккетта.
— Как хочешь, — отозвался рыжий. — А зачем?
— Мне надо яд с ногтей смыть, — объяснила Жаккетта. — А то неуютно как-то… И переодеться.
— Да ты, маленькая, я вижу, вооружилась до зубов, — засмеялся рыжий. — Что лишний раз доказывает верность моего мнения: драться из-за женщины глупо. Я прав?
— Прав, — согласилась Жаккетта. — Лучше у самой женщины поинтересоваться, что ей надо. Так мы остановимся?
— Если ты немного потерпишь и не будешь совать пальцы в рот, то лучше давай дождемся привала. Там все без спешки сделаешь, — посоветовал рыжий.
— Хорошо, — согласилась Жаккетта. — А куда мы вообще едем?
— Часах в шести езды отсюда находится следующий городок. Там в гостинице нас должен ждать Жерар, — объяснил рыжий. — Пока туда. А погода-то какая, маленькая! Просто лето!
* * *
До городка они добрались по темноте. Пришлось долго убеждать караульных, что они не дорожные разбойники, что ночевать хотят в гостинице, где их уже ждут, а не на обочине дороги.
Красноречие рыжего, подкрепленного мздой, победило.
Полумертвые от усталости, девицы были уже ничему не рады — ни приветливым огонькам окон, ни запахам жаркого и бульона, несущимся с гостиничной кухни.
Жанну сняли с седла сильные руки Жерара, и она с облегчением поняла, что одиночество ее закончилось.
— Как мне было плохо без тебя, Жерар, — жалобно призналась она. — Как плохо…
— Теперь я с вами… — шепнул Жерар.
* * *
Жаккетта, очутившись на земле, топнула ее ногой, словно проверяя на прочность, и с сомнением оглядела гостиницу.
— Тут мы точно в безопасности? А как оклемается Волчье Солнышко да опять своих собак по нашему следу пустит?
— При тех повреждениях головы и тела, что он получил, это вряд ли! — отозвался рыжий.
Он спрыгнул с коня и с наслаждением, до хруста в костях, потянулся.
— Эх, хорошо-то как! Ну что, маленькая, поняла, кто из нас выше, я или он?
— А вот что-то не пойму… — сказала, подозрительно глядя на него, Жаккетта. — Ты-то почему как огурчик? Ни царапины… Как такое может быть?
— Ты что, не разглядела, как бой шел? — удивился рыжий.
— Нет. Я с закрытыми глазами сидела.
— Ну вот, а ради чего я выказывал чудеса героизма? — возмутился рыжий. — Vixere fortes ante Agamemnona multi, sed omnes illacrimabiles urgentur ignotique longa nocte!
— Чего?
— А того, моя маленькая, что жили многие храбрецы и до Агамемнона, но все они, никому не ведомые и никем не оплаканные, скрыты от нас в непроглядном мраке забвения. Вот и сражайся ради прекрасных глаз, сил не жалей! А ты ничего и не видела!
— Очень интересно мне смотреть было, как он тебя в лепешку сомнет! — заявила Жаккетта.
— Обижаешь, маленькая. Ваш любезный гаремовладелец, конечно, опытный противник, но он слишком высоко ценит себя и слишком низко других людей. А это уже слабость. Я ведь большую часть своей жизни тоже не гладью вышивал. Кстати, о глади… Госпожа Жанна!
Жанна, тихо разговаривавшая с Жераром, недовольно посмотрела на рыжего:
— Я вас слушаю.
— Но после сегодняшнего турнира я могу рассчитывать на то, что вы вышьете мне персональное житие святого Иоанна? «Святой Иоанн бьется на турнире за прекрасных дам и торжество справедливости»?
Жанна отрицательно покачала головой.
— И не надейтесь! Далась же вам эта моя икона! Да после нее меня тошнит, как только я иголку с ниткой увижу.
— Вот так, по вашей милости, я и не останусь в веках подобно тем бедолагам, что были до Агамемнона и, никому не ведомые, скрылись от нас в непроглядном мраке забвения… — заявил рыжий. — Вот уж не везет так не везет!
— А почему мы стоим во дворе? — вдруг спросила Жаккетта. — Ночь на улице.
— Потому что нам хорошо! — мудро сказал рыжий. — Прекрасная госпожа Хабль аль-Лулу, окажите мне честь вступить вместе с вами под своды этого роскошного дома!
— А почему вы назвали госпожу Нарджис… то есть Жаккетту… почему вы назвали ее Хабль аль-Лулу? — немного ошарашенно спросил Жерар.
— А потому, друг мой, что это ее мусульманское имя! — сказал рыжий и, оставив недоумевающего оруженосца в полной растерянности стоять во дворе, повел Жаккетту в гостиницу.
* * *
Гостиница оказалась очень приличной. Жерар снял вполне роскошные апартаменты, состоящие из одной общей комнаты и трех спален.
Там и накрыли припозднившимся постояльцам стол.
Только сейчас Жаккетта осознала, что не ела со вчерашнего дня.
Со вчерашнего!!! Это же надо представить?!
Чуть позже выяснилось, что (к сожалению) на два глаза у человека приходится лишь один желудок…
Глаза у Жаккетты оставались еще голодными, но больше проглотить ни ложечки она не могла. Так и страдала, провожая печальным взглядом каждый кусок еды со стола.
За едой разговор зашел о дальнейших планах.
— Ну и куда мы сейчас? — спросила Жанна рыжего.
— В Ренн… — коротко сказал рыжий.
— Вы нас довезете? — обрадовалась Жанна.
— А куда же я денусь? — вопросом на вопрос ответил рыжий. — У вас, милые дамы, редкое свойство попадать в самые немыслимые ситуации. Буйных безумцев у нас в Европе, надо сказать, не так уж и много, во всяком случае, на каждом шагу не встречаются. Но вы ухитрились набрести на него просто безошибочно. Так что придется мне доставить вас до Аквитанского отеля, чтобы душа была спокойна.
— Спасибо! — благодарно сказала Жанна. — Но мы не виноваты, что виконт оказался безумным. В Риме он вел себя вполне прилично. И во время путешествия вместе с благодетелем тоже. Наоборот, я думала, что он очень скучный и добропорядочный.
