Через пару дней после завтрака вдруг вновь загремела дверь и вошли три человека. Один, высокий, в белом плаще с крестом у сердца и двое в латах и при шпагах. Оба держали по фонарю. Рыцарь, как догадался Раймунд, прошелся по каморе, брезгливо зажав нос. Потом остановился перед лежавшим Раймундом. Юноша приподнялся и отполз к стене, исподлобья поглядывая на подошедшего.
– Сразу видно гордую породу тулузца, брезгающего простым рыцарем, – сказав, он присел на корточки. – Не надоело ли, граф, находиться в столь унизительном положении?
– Я себя в него не ставил, – он громыхнул цепями, – и ни на какого вашего рыцаря не покушался.
– Не будем об этом, граф, – рыцарь поднялся, – позвольте мне представиться: граф де Бомон, – сказав, склонил голову.
Раймунд поднялся. Он оказался чуть выше Бомона, а комплекция не шла ни в какое сравнение. Тулузец вдвойне превосходил рыцаря по мощи. Тот это почувствовал, ибо сделал осторожный шаг назад.
– Как я понимаю, – произнес тулузец, – вы пришли, чтобы сделать мне какое-то предложение.
– Однако вы весьма догадливы, – не без чувства восхищения произнес рыцарь, – это позволяет перейти сразу к делу.
Он прошелся перед ним, как бы раздумывая, с чего начать разговор. Потом сказал:
– Граф, наш орден вернул вам свободу.
– Вот эту, – Раймонд поднял руки с цепями.
– Простите, это… временно, – сбился граф, – да… что же я хотел сказать? Вы, граф, меня сбили.
– Орден дает мне свободу.
– Да… нам пришлось затратить много средств, чтобы разыскать вас и освободить.
Как хотелось Раймунду после этих слов сказать: «Верните лучше меня обратно!» – но он сдержался. Он понимал, что для него наступает важный момент, будет какое-то предложение. Но какое? А граф продолжал:
– И орден вправе ожидать, что вы ответите ему такой же э… э… э… таким же пониманием, – он посмотрел на Раймунда и добавил. – Не так ли, граф?
– Совершенно справедливо! Но почему для этого потребовалось все это? – он вновь загремел цепями.
– Вы меня, – Бомон замахал перед ним руками, – об этом не спрашивайте.
– Хорошо, – Раймунд склонил голову и посмотрел в глаза графу. – Что же вы от меня хотите?
Тот нервно заходил перед ним. Раймунда осенила догадка: «Он боится сказать, а ему поручили передать мне, чтобы я отдал свое графство, не иначе».
– Смелее, граф, – произнес юноша с улыбкой.
– Да, да. Гм… орден бы не отказался принять от вас… в качестве благодарности, так скажем…
– Мое графство?
Глаза Бомона расширились от удивления.
– А вы откуда это знаете?
– Разве вы не слышали, что все стены имеют уши?
Граф завертел головой, чем рассмешил Раймунда.
– Так вы… согласны? – с надеждой в голосе спросил он.
– Это надо обдумать.
– А что вам обдумывать. Вы отдаете то, чего у вас… нет!
– Как нет? – удивленно спросил Раймунд.
– Вот так. Ваша матушка отдала его в качестве приданого вашей сестры, которая выходит замуж за брата короля, и получает за это сто тысяч ливров годового дохода. Так что… понятно.
Раймунд расправил на ногах завившуюся цепь.
– Непонятно, – он выпрямился, – зачем это все, – он опять громыхнул цепями, – и мой… подарок. Как я могу подарить вам то, чего у меня теперь нет.
Он переступил, цепи загремели, граф отпрянул в испуге.
– Хочу пояснить, – поправив сбившийся плащ, сказал он, – дело в том, что контракт пока полностью не подписан. Но если вы отпишете графство ордену раньше…
– Понятно, тогда орден будет иметь все права на графство.
Граф радостно закивал головой.
– А сколько орден мне даст взамен годового дохода? – сказав, пристально посмотрел на графа.
Граф неопределенно пожал плечами и схватился за сердце. Он понял, какую непростительную ошибку сделал. Чтобы как-то поправить дело, он просительным тоном сказал:
– Граф, я надеюсь на вашу порядочность. То, что я вам сообщил, пусть останется между нами.
– Хорошо, граф, я… постараюсь.
Бомон протянул руку, и они расстались.
Как только ушел этот гость, Раймунд задумался. В его голове стало что-то прорезаться. Он начал понимать предостережения Мишеля-неудачника.
– Они хотят, чтобы я подписал быстрее… так… опередить самого короля. Но он же потом… так… ясно… этого они и боятся. Значит… да… прав Мишель… прав. Что же сделать? Что? Важно одно… сейчас я им нужен. Спокойнее, Андрей, спокойнее… это что-то значит.
Он ждал их прихода после обеда. Но… напрасно. Не пришли они и после ужина. И утро следующего дня было спокойным.
– Что-то такое произошло, и я им больше не нужен. Неужели подписали… Так. Ну, что… чему бывать, того не миновать.
А все случилось после обеда, когда он уже никого и не ждал. Перед ним стояли несколько человек, все в рыцарских плащах.
– Поднимайся, пошли! – приказал один из них, низкий, пузатенький, с густой рыжей бородкой.
– В них… – Раймунд загремел цепями, – я никуда не пойду.
– Пойдешь, – и коротышка махнул головой.
К нему подскочили двое рыцарей, пытаясь схватить за руки, чтобы поставить его на ноги. Но он отшвырнул их, как котят.
– Ну… ты! – завопил коротышка.
– Я сказал… не пойду, – твердо ответил юноша.
– Пошли, – коротышка махнул своим рукой.
Через какое-то время вновь загремела дверь, и вновь появился коротышка с людьми. Но среди них был человек в грязной, пахнущей дымом робе. Он подошел к Раймунду, молча наклонился и стал откручивать гайки. Рыцари облепили Раймунда, как мухи каплю меда. Так они прошли в кабинет магистра. Раймунд догадался, чье это помещение, по роскоши той обстановки, которую ему удалось увидеть через частокол окружавших тел.
Его подвели к приставному столику, на котором лежали какие-то бумаги, стояли чернильница и подставка с перьями.
– Я хочу обратиться к мессиру магистру, – сказал Раймунд, – прежде чем сесть за стол.
– Его здесь нет, – ответил один из сидевших за большим столом.
Раймунд посмотрел туда и узнал Боже. Он важно сидел в кресле, придерживая подвязанную руку. Рядом восседали Бомон и коротышка.
– Без магистра я ничего решать не буду, – и отошел от стола.
Всем было понятно, что это не камера пыток и здесь надо вести себя по-другому. Они переглянулись. Коротышка что-то зашептал, Боже поднялся и вышел. Вскоре он вернулся. С ним был человек выше среднего роста, крепкого телосложения. Небольшая аккуратная бородка обрамляла волевое, мужественное лицо. Его глаза из-под густых бровей смотрели умно, испытывающе.
При виде его все подтянулись. Все встали. Чей-то голос торжественно сообщил:
– Великий магистр Жак де Молэ.
Прежде чем сесть на свое место, он окинул взглядом присутствовавших и сказал:
