оба кинжала по очереди касаются шеи, имитируя смертельные ранения. Тихомир уже за спиной.
— Красиво подловил, гад, — признал копейщик, потирая поцарапанную шею. Он сорвал ленту с золотистых волос, готовясь к перерыву. «Тук-тук-тук-тук», — приятно стучало в груди. — Фуф, Тишка! И где ты такой прыти понабрался? Да если б не мой талант, ты б меня как девочку обкручивал.
Молчаливый оппонент, улыбаясь, развел руками.
— О, гляди, кто это там? — указал Ярослав обратной стороной тренировочного копья на бредущего вдали лапотника в разодранной косоворотке — до странности знакомого.
Акробат, к тому же востроглазый, вгляделся и сразу опознал цель. Он убрал деревянные кинжалы под мышку и языком жестов удивленно показал по буквам: «Р-э-й».
* * *
Герой и его подруга шагали мимо колосящихся зеленых полей. Рэй вскинул ладонь козырьком: Умира, деревня под солнцем, лежала на просторной солнечной равнине, такой яркой, что больно было смотреть в эту сочную, желто-зеленую даль, со всех сторон окруженную полями.
— Просто не верится, что такие огромные площади обрабатываются вручную, — щурясь, сказал Рэй.
— Пашут, конечно, на волах или лошадьми, но сев и жатва выполняются голыми руками. На жаре да под тучами гнуса это адский труд. Не знаю, для чего люди так убиваются на земле. По мне, жить в лесу куда приятнее.
— Не замечал я, чтобы ты за столом хлебом брезговала. В лесу колосья не вырастишь.
— Точно! — шлепнула она по ладони. — Была б я человеком, выращивала бы одни лишь яблоки. Твердые, сочные, ароматные!
Рэй посмеялся:
— Думаю, это тоже немалый труд. Да и в этом регионе лето для них слишком короткое — получатся мелкие и кислые. Ячмень — куда более подходящая культура.
— Тогда просто отправилась бы на юг, где яблоки выросли б большими и сладкими.
— Это тебе, вольному духу, легко уйти с насиженного места. Людям тяжело расставиться с домом, где они родились, — рассудительно произнес Рэй, но тут же одернул себя, ведь тема дома была почему-то для подруги не из приятных.
Та смерила его взглядом, но смолчала.
— Соль, ты скрыла от Амадея сведения о себе. А если мы всё же найдем Ярослава и Настю, можно рассказать о тебе?
— К Амадею у меня с самого начала не было доверия. В целом, мне без разницы, что ты будешь говорить обо мне другим героям — я не стану оспаривать твоих слов.
— Я бы не хотел им врать, но если есть причина, по которой для тебя это важно…
— Опять ты нюни развел? Бесишь.
Они уже подходили к первым жилым домам, как откуда-то прискакала, заходясь лаем, белая в рыжих яблоках собака. И не требовалось большого внимания, чтобы заметить, что пес лает именно на Сольвейг. Та презренно глядела на зверька, что вкладывался в заливистый, сермяжный лай.
Рэй с почтением относился к собачьему племени, и оно обычно отвечало ему взаимностью. Он присел на корточки — пес перестал лаять и с любопытством присмотрелся приятному человеку. Принюхавшись друг к другу, оба дурашливо уселись на земле.
— Тс-с, не лай. Кто тут такой красивый сторожит? — трепля свисающие уши и горячую, косматую шею, приговаривал Рэй. — Ты сторожишь деревню? Как тебя зовут, собак?
Пес уж весь ластился к герою, взволнованно виляя коротким хвостом. Спустя полминуты человек превратился в лучшего друга: пес упал на землю, предоставив в распоряжение живот. Рэй исправно почесывал.
— Ах ты ласкушник, вы посмотрите него, разлегся. Ах ты лохматый прилюбочёсец.
— Еще оближи его… — с ледяным презрением бросила Сольвейг.
— Дружище, дадим лисе пройти? — теребя загривок, спросил Рэй.
Пес замер настороженно. Стоило Сольвейг сделать шаг, как тот поднялся, вздыбил спину и разразился угрожающим лаем. Сольвейг устало выдохнула:
— Знаешь, мне в этом человеческом обиталище ведь так и так нечего делать? Я живу в твоем сердце, так что не могу далеко отойти, а крыша над головой мне ни к чему. Ступай один, а когда снова соберешься заплутать в лесу, твой компаньон-убийца будет тут как тут, — произнесла она, скрывая толику обиды — или так показалось Рэю.
— Что ты такое говоришь? В лесу собралась ночевать?
— Это не единственная шавка в деревне, судя по запаху, их тут полно, — сморщив носик, отвернулась она. — Так и будет лай с утра до ночи.
— Это истинная причина? — ни на грамм не веря, спросил Рэй. — Соль, перестань, разве есть в этом необходимость? Это же просто пес.
— А я — просто лиса, — оттянув указательным пальцем верхнюю губу, она продемонстрировала нечеловечески длинный клык.
* * *
Рэй шагал по пустынной солнечной улице. Рыжий пес ступал рядом, словно бы показывая как они тут, в Умире, живут. Избы почти не отличались от тех, что стояли в Стяготе, только угоры вокруг деревни были совсем чистыми: сплошь злаки и другие посевы. Впереди поджидали две фигуры. Первая — высокий атлет, что опирается на длинный деревянный посох, второй — худосочный паренек среднего роста.
— Ты прав, это действительно он, — проветривая расстегнутую до живота рубаху, с развальцей сказал блондин своему подручному. — Наш горе-заклинатель!
Рэй приближался к последователям боевых искусств, наспех перевязывая на поясе веревку, которая держала косоворотку, давеча рассеченную пополам сударыней Алекто.
— Да не верю! — бойко крикнул копейщик, затем оставил деревянное копье оруженосцу и накинулся на застывшего в нерешительности героя, захватив шею. — Сбежал-таки, подлец! Подожди, а за тобой погони там нет? А то — я тебя не знаю.
— Думаю, никто из Бересты меня не преследует. А я вас видел на том поле! Тренировались? — высвобождаясь из захвата, спросил восторженно Рэй. Изучение боевых искусств было тем, чем, в его представлении, среди всего прочего, должны заниматься герои. Кстати, странно, что Амадей этим геройским занятием совсем не увлекался.
— Рыжик! — воскликнул Ярослав, и четырехлапый изменник тут же бросился к другому герою. Получив ласки и от этого человека, Рыжик вспомнил, что у него еще есть дела и умчался вверх по улице. — Ну не верится, — взглянул Ярослав на Рэя. Тишка, узнаешь ли ты этого бродягу? — нарочито спросил Ярослав, опираясь локтем на плечо Рэя.
Тихомир, простая душа, не поняв саркастичный характер вопроса, спокойно показал жест, раскрыв от груди правую ладонь: «Да». Копейщик отстранился от Рэя, скрестив руки на груди:
— Скажи, — продолжая пристально глядеть на Рэя, опять адресовался к следопыту, — а ведь это из-за него нам так и не заплатили за работу, ради которой мы протопали сотню верст аж до северного лагеря?
Тихомир, не меняясь в лице, снова показал знак: «Да».
— Может, нужно было больше тренироваться? — укоризненно возвратил Рэй. — Тогда, глядишь, и
