Рэй вопросительно поглядел на предмет.
— Это…
— Геройский кошель, очевидно же. Берешь? Так все герои делали, даже те, которых сегодня кличут Великими.
— Мародерствовали, имеешь в виду? — усмехнулся он, оценивая свое право на деньги.
— Называй как хочешь, — снова тряхнула мошной. — У тебя ведь такой же украли? Как вы говорите, возмещение? Втиснется в твою дурацкую мораль? Конечно, если не надо, я просто выброшу.
— Надо, — возразил Рэй, коснувшись ее запястья. — Я возьму.
Он задержал ее руку на миг.
— А ты, Сольвейг, не расскажешь мне?
— О чём? — спросила она, удаляясь ему за спину.
— Алекто, — хмыкнул он, теребя в руках тканый мешочек. — Воздаятельница за преступления и преследовательница грешников, как она себя аттестовала. У нее аж слюнки потекли, когда она тебя увидела.
— Откуда ты знал, что она такое? — с любопытством обернулась Сольвейг.
— Я и не знал, — пожал плечами Рэй. — Она сама сказала, ищет грешников, потому я и ответил на удачу, что меня она не вправе казнить. Но что насчет тебя? Отчего ты ей так приглянулась, расскажешь?
— Не расскажу.
— Сколько тебе, говоришь, лет? Триста? Четыреста? За такую жизнь немало можно наворотить. Все делают ошибки.
— Еще хватает наглости оправдывать меня?
— Не хочешь — не рассказывай. Только не застывай в следующий раз. Она тебя едва не зацапала.
Сольвейг отвернулась.
Странно, но внутри этого геройского кошелька тоже оказалось всего несколько серебряных полосок. Княжеские меры оказались блестящими, прямо новенькими.
— Хм, так мало.
— Прикажешь в будущий раз шманать все трупы? — злодейским голоском спросила лисица. — Будет исполнено.
— Я не о том. В кошельке жалкие пять мер. Обычному герою, как сказал Светл-О-Бай, полагается целых двадцать. И даже мне причиталось столько же, что, помнится, немало расстроило усатого чиновника. Я-то получил лишь малую часть той суммы, а за остальное заключил со Светлобаем сделку. Но вот этот парнишка вроде бы штатный герой, отчего же ему-то досталось меньше? Слабо верится, что божественная башня и правда беднеет.
Сольвейг, отворачивая нос от едкого дыма, присела на склоне холма, плечом коснувшись Рэя, и тоже уставилась на серебряные палочки. Без интереса взяла одну, покрутила перед глазами.
— Хочешь сказать, от мальчишки и не ожидалось больших успехов в назначенном ремесле?
— Или же его скорый конец был неслучаен. Он сказал, что Алекто ударила его первым, стоило ее призвать. Не бандитов, за которыми грехов уж побольше накопилось, а именно героя, явившегося для благих дел.
— И что? Вы у себя дома не совершаете плохих поступков? Непорочны все до одного, ждете, когда позовут с той стороны в очередной пропащий мирок?
— Согласен, герой герою рознь, малое количество денег в кошельке только наводит на мысли. Но добавь сюда приставленного компаньона-убийцу… — он оборвал речь, невольно взглянув на подругу.
— М? — повернулась она, оправив волосы. — А! Компаньон-убийца, смешно, — сказала, вернув скучный отруб серебра. — Но расслабься, пока не планирую способствовать завершению твоей жалкой жизни. Сам справляешься.
— Спасибо на том. Итак, Алекто: бело-желтые волосы, горящие огнем глаза и способность видеть грехи в человеческих душах. Голову даю на отсечение, что последнее — очередной геройский талант! Безвкусная мешанина, — скривился Рэй.
— А мне показалось, она красивая.
— Ха, то-то ты побледнела. Выглядит так, будто это чучело сварганили из того, что попалось под руку. Божественный промысел.
— И для чего Башне подобные эксперименты?
— А это и не эксперимент, а разовый проект для решения всего одной задачи, — размышлял Рэй, сжимая кошелек в кулаке. — Я, помнится, нажаловался коту, что в окрестностях места явления героев ошиваются преступники.
— Хочешь сказать…
— Светлобай и Башня не могут напрямую воздействовать на мир — какой-то фундаментальный запрет. Как, в таком случае, решить проблему? Может, на сто пятидесятой попытке и попадется толковый герой, который сходу справится с лиходеями в засаде. Но отправь одного с «поясом смертника» — это решит проблему здесь и сейчас.
— Но теперь по этому миру скитается алчный до человеческих грехов демон. Если цель Башни — спасти человечество, то мера так себе.
— Будь я на месте Башни, я бы и в Алекто заложил механизм самоуничтожения… хм, — понял Рэй, — она хотела поселиться в моей душе, а после отказа сообщила, что продолжит искать сильную, но опустошенную душу. Значит, она и сама понимает свою неполноценную природу. Ей для выживания нужен носитель. Правда, таковым теперь может стать кто угодно, в одной Бересте целая куча опустошенных страдальцев.
— Но ты отказался обменять ее на меня, — Сольвейг поднялась на ноги и с ухмылкой прибавила: — Вот это зря! Вы, борцы за мораль, отлично бы друг друга дополнили.
— Борьба за справедливость не имеет ничего общего с казнью преступников.
— Герою, конечно, виднее. Ну и? Это мы пофантазировали. Думаешь, так и было с этой Алекто?
— Просто одно довольно мерзкое предположение, — покачал головой Рэй. — Но я выясню.
Юное лето: разноцвет месяц
Северо-Восточный край
Выпад! Посох со свистом рассекает пространство, раздается деревянный треск! Противник избегает атаки, пытается приблизиться, но Ярослав моментально возвращает древко, угрожая деревянным наконечником даже на короткой дистанции.
Противники хищно переступали по зеленому лугу залежного поля. Копейщик в коричневых штанах и свободной рубахе-покоснице пребывал в превосходной форме: долговяз, строен и мускулист. Второй, что орудовал кинжалами, — сухопарый, коротко стриженный паренек в тёмно-серой рубахе. Взгляд пустой, вовсе не соответствующий напряженности сражения.
Несколько отвлекающих покачиваний, и деревянный посох, имитирующий копье, опять бросается в атаку! Тихомир скрещивает два деревянных кинжала, сводя удар в сторону, и, придерживая древко правым кинжалом, сразу же атакует левым. Но копейщик перехватывает атакующую руку противника, рывком вытягивает на себя, захватывает воротник и легко перебрасывает щуплого парня через плечо!
Тихомир гулко шмякнулся наземь. Победа за Ярославом. Оба решительно кивнули. Ярослав, не выпуская его руку, помог подняться.
Копейщик мастерски и непринужденно вращает длинное «копье» одной рукой. Теперь вместо выпадов размашистые режущие атаки. Несколько раз их оружие звонко сталкивается.
Свист копья — неловкое уклонение. Копейщик пользуется мгновением слабости, подхватывая копье и совершая финальный выпад! Идеальный удар направляется точно в центр корпуса.
Долю секунды копейщик колеблется: не стоит ли сбавить силу? Пусть тренировочное копье имеет безопасный наконечник, такой удар придется болезненно. Однако поддаваться — значит не уважать соперника. Удар летит с полной силой!.. Но тут ловкий боец взмывает над землей и совершает умопомрачительный финт ногами. Его сапог оказывается точно поверх летящего копья, а Ярослав лишь ловит взглядом скользкую ухмылку. Бам! Копье, направленное ногой Тихомира, со всей вложенной в удар силой утыкается в землю — руки копейщика безвольно одергивает следом за оружием. Неуловимый шаг следопыта — и
