Так было и сегодня. Царь принял теплую ванну, один из его слуг, обладавших «ловкой рукой», втер ароматное масло в его кожу и приятно пощипал ему мускулы. Затем пришел Гори с остро наточенной бритвой и искусно и быстро удалил волосы на лице, под мышками и в паху.
Рамзес заставил его некоторое время работать молча, а потом закинул удочку:
— Во время последнего праздника я отослал к тебе в дом чрезвычайно красивую рабыню, и я надеюсь, что на этот раз наконец угодил твоему взыскательному вкусу. Ты ею доволен? Хороша ли она в постели?
Гори как раз собирался укоротить длину волос на голове царя на ширину мизинца. Ножницы выпали у него из рук.
— Доволен, Богоподобный. Но ты же знаешь, что женщины, молодые они или старые, красивые или безобразные, создают сложности. Они капризны, скрытны, упрямы, непокорны и большей частью не способны к тому, чтобы выполнять желания своего господина…
— Ну, Гори, — хохотнул Рамзес, — для таких имеется палка. Дюжина ударов по задней части способна решить большинство проблем. В моем гареме триста женщин — и никаких сложностей. Ты должен только правильно обращаться с ней в постели, и вскоре она будет чувствовать себя как твоя супруга и станет совсем ручной. Ты это попробовал?
Гори вздохнул:
— Но, Богоподобный, вся моя сила принадлежит тебе, я не могу и не решаюсь тратить ее на женщин. Я от этого, может быть, устану, стану неловким и утрачу твою милость. Нет-нет, твоя милость мне дороже всего.
Рамзес рассмеялся от всей души, и Гори чуть было не порезал его ухо.
— Ах, Гори, ты старый растлитель мальчишек, если говорить прямо. Ладно, отошли девушку именем Баст назад ко двору и выбери себе вместо нее раба. Мои сыновья уже встали? Молодежь трудно встает по утрам.
Но все четверо были уже давно на ногах. Они искупались, торопливо проглотили пару ложек гороховой каши с медом и тренировались в стрельбе из лука по тонким глиняным кувшинам, вылепленным в рост человека. При попадании такой кувшин со звоном разлетался на куски.
Рамзес подошел к ним и понаблюдал за соревнованием. Девятнадцатилетний Амани снова выказал себя возбужденным и нетерпеливым, его стрела часто не попадала в цель. Он с досады отбросил лук.
— Мне уж слишком не везет в игре! — воскликнул он в гневе. — Каждая стрела летит не так. Надо учитывать ветер и что-то еще. Я предпочитаю вот это…
Он вытащил пращу, играючи развернул ее, и глиняный кувшин разлетелся на тысячу кусков. Слуга протянул ему еще пару хорошо обкатанных камней, и ни один из них не пролетел мимо цели.
Амани гордо улыбнулся:
— Попробуйте догоните меня с вашими стрелами, если сможете.
Сети улыбнулся в ответ:
— Почему нет? Ты, конечно, прав — каждая стрела летит по-своему, и ветер откуда-то всегда дует. Но если следует все это учесть…
До того как натянуть лук, он проверил стрелу, старательно прицелился, и кувшин разлетелся на куски. Его вторая стрела отбила только верх кувшина, зато третья, как и первая, попала прямо в цель.
Царь подошел к ним, и сыновья почтительно поцеловали его руку.
— Были бы вы в Кадеше, битва была бы закончена в первый же час. Камни, пущенные из пращи Амани, раздробили бы множество хеттских черепов, как глиняные кувшины, а ваши стрелы пробили бы любой кожаный панцирь.
Конечно, это не было сказано всерьез, но молодые люди так просияли, как будто отец только что назначил их своими соправителями.
— Теперь о сегодняшних планах, — продолжил царь. — Опытные охотники считают, что мы уже достаточно добыли дичи здесь, на восточном берегу, и что нам следует отправиться в угодья на юге. Последуем их совету. Через полчаса мы отправляемся.
Приблизительно в это время Меру отправился в путь. Он шел мало известными обходными тропами, чтобы не попасть в руки никому из ширдану. Услышав издалека плеск воды и человеческие голоса, он присел, прислушался и стал напряженно всматриваться туда, откуда исходил шум. Он стоял по колено в воде, но из-за дремлющих повсюду крокодилов не осмеливался пойти дальше. Он не хотел использовать лодку, потому что тогда он был бы не так подвижен и его легче было бы обнаружить.
Пригнувшись, он всмотрелся вдаль и увидел, как помощники охотников отодвигают заросли папируса. Потом у берега появились несколько мужчин, и Меру показалось, что на одном из них блеснул золотой урей. Это, похоже, был один из принцев, который при помощи слуг забирался в опасно качавшуюся лодку. Бесконечно медленно Меру взялся за свой лук, положил стрелу, прицелился и… снова опустил оружие. Расстояние оказалось слишком большим, и вокруг было так много людей. Он еще глубже присел и медленно, как улитка, стал ползти вперед. Меру не чувствовал ни страха, ни ненависти, им владела только одна-единственная мысль: один из сыновей Солнца был предназначен для его стрелы. Поэтому он полз весь в иле вперед и вперед. Почти жреческое чувство завладело им сейчас, ведь это Себеку он хотел пожертвовать одного из принцев в качестве искупительной жертвы за пренебрежение, которое бог Крокодил терпел при нынешнем царе.
Рамзес предпочел побродить немного по берегу, в то время как его сыновья взобрались-таки в легкие, как перо, папирусные лодки, нахохотавшись при этом вдоволь. Сети впервые был в подобной лодке и два раза чуть было не опрокинулся, благо его подхватили слуги. Наконец он более или менее надежно уселся, и позади него встал гребец.
Наследный принц Амани долго колебался, присоединиться ли к братьям или же сопровождать отца. Он помог забраться в лодку своему брату Енаму, оттолкнул лодку от берега, выпрямился и… тихо вскрикнул. Он поднес руки к шее, которую насквозь пронзила оперенная стрела, и острие выскочило с другой стороны шеи.
Сети и Рамозе, занятые своими лодками, находились спиной к Амани, они ничего не заметили, перекидывались шутками, смеялись и забавлялись. Но Енам, который уже сидел в лодке и хотел спросить брата, поедет ли он с ним или нет, почувствовал, как стрела пролетает мимо его лица.
— Рамозе, Сети, немедленно назад! — заревел царь, вытаскивая тихо стонущего Амани из воды. Склонившись над сыном, Рамзес положил голову умирающего себе на грудь.
Сети отреагировал молниеносно. Он просто выпал из лодки и уже мчался к берегу, когда Енам взволнованно сказал:
— Вон там, стрела прилетела оттуда, я слышал звук ее полета!
Сети выхватил копье из рук подбежавшего стражника и помчался, куда указывал Енам. Сильно колеблющиеся заросли папируса выдали укрытие убийцы, пустившегося в бегство.
Меру отбросил лук и рванул прочь. Задыхаясь, он с трудом бежал по мягкому илистому берегу реки, стебли папируса хлестали его по лицу и резали щеки. Меру давно потерял оба приклеенных уха, но, ничего не замечая, торопился вперед и нащупывал за поясом короткий кинжал. Однажды он чуть было не попал в руки одному из ширдану, быстро бросился в сторону и пронзил мужчину кинжалом, прежде чем тот смог позвать на помощь.
