— Вон там, стрела прилетела оттуда, я слышал звук ее полета!
Сети выхватил копье из рук подбежавшего стражника и помчался, куда указывал Енам. Сильно колеблющиеся заросли папируса выдали укрытие убийцы, пустившегося в бегство.
Меру отбросил лук и рванул прочь. Задыхаясь, он с трудом бежал по мягкому илистому берегу реки, стебли папируса хлестали его по лицу и резали щеки. Меру давно потерял оба приклеенных уха, но, ничего не замечая, торопился вперед и нащупывал за поясом короткий кинжал. Однажды он чуть было не попал в руки одному из ширдану, быстро бросился в сторону и пронзил мужчину кинжалом, прежде чем тот смог позвать на помощь.
«Дальше! Дальше! Дальше!» — побуждало его ка, и Меру, задыхаясь от напряжения, бежал по илу, в то время как по его исцарапанному лицу стекала кровь. Все чаще он падал на землю, потерял при этом накладной нос, но не обратил на это внимания, желая лишь одного: добраться до цели.
Наконец появилась маленькая бухта в форме полумесяца, однако там уже были несколько вооруженных людей, а позади себя Меру услышал голоса приближавшихся преследователей.
Во главе их через заросли папируса продирался Сети с копьем в руке и безмерным гневом в сердце. Независтливый и еще неиспорченный шестнадцатилетний юноша в этот момент не думал о том, что смерть Амани, может быть, и его на несколько шагов приблизит к трону. В нем горело лишь желание наказать убийцу за это страшное святотатство.
Высокому Сети нелегко было двигаться вперед по болотистому илу, но его во много раз возросшая от гнева сила сметала стебли папируса. Наконец он почти нагнал Меру и видел его покрытую потом, сочившуюся кровью спину. Но каждый раз, когда Сети поднимал руку с копьем, беглец исчезал в зарослях папируса.
Из последних сил Меру выскочил из зарослей, узнал маленькую знакомую бухту с мелкой водой, которая затем переходила в более глубокую, быстро оглянулся, увидел, как Сети появился на берегу и тотчас сильным движением руки швырнул в него копье. Меру бросился в сторону так, что копье только задело его плечо и оставило глубокую рану.
Сети побежал вслед за своим копьем и бросился в мутную воду, чтобы вплавь настичь убийцу брата. Тот уже стоял по шею в озере и видел на расстоянии нескольких локтей от себя то, что было целью его бегства. Плоские горбатые головы лениво повернулись к нему, короткие хвосты начали взволнованно хлестать по воде.
Когда ширдану с берега, увидели, что происходит, они закричали:
— Назад, принц Сети! Немедленно назад! Крокодилы нападают!
«Они доделают мою работу за меня», — подумал Сети и сильными, быстрыми гребками поплыл к берегу.
Бесстрашно, радостно принял Меру детей бога Себека, которые вонзили в его плоть свои длинные, острые, как кинжалы, зубы, потому что каждый хотел получить свою долю от этой легкой добычи.
Меру едва почувствовал боль, он жадно ждал освобождения своего ка и заранее наслаждался радостью оправдания на суде Озириса, ибо смерть от зубов крокодила была его искупительной жертвой. Он будет вечно жить под сенью храма, принимать участие в жертвоприношениях; его ба сможет освободиться и бесстрашно бродить по берегам озера, сопровождая охотников и рыбаков, — бессмертное, в целости и сохранности, вечно молодое.
За несколько мгновений его тело разорвали, и каждая из голодных рептилий отправилась со своей добычей прочь. Взволнованная, окрашенная в красный цвет поверхность воды снова стала спокойной; несколько лоскутков от передника Меру лениво поплавали по кругу, а затем так же лениво опустились на дно. Так разбойник, убийца и насильник Меру оправданным вошел в царство Озириса. У собравшихся на берегу вопросов было больше, чем пчел во вспугнутом рое.
— Кто это был? Почему он выстрелил в Амани? Человек без носа и ушей… преступник… отщепенец… Почему? Почему?!
Ответ на это не был найден и после долгих месяцев расследования.
Когда после десятидневного отсутствия Меру не вернулся в храм, Гебу, второй жрец Себека, пошел в сокровищницу храма и пересчитал оставленное своим странным помощником золото и серебро. Он обнажил длинные желтые зубы и, довольно ухмыляясь, на мгновение прикрыл свои узкие глаза рептилии. От всего сердца он надеялся, что Меру исчез навсегда, и чувствовал, что Себек не откажет ему в этом желании.
Спустя несколько дней после смерти Амани из Западной Дельты привезли молодого быка Аписа, но никого это особенно не радовало, потому что траур по наследному принцу затенял все остальное.
Первой реакцией Благого Бога был безмерный гнев. Как человек мог осмелиться поднять руку против молодого Сокола Гора?! Рамзес все задавал и задавал этот вопрос жрецам и сановникам. Большинство из них только в молчании беспомощно качали головами. Некоторые сообразительные жрецы полагали, что человек этот был одержим демонами и не владел своим разумом.
Рамзес послал сотни ширдану, усиленных особым отрядом ниу, в область Фаюма. Они должны были опросить там каждого крестьянина и рыбака, прочесать каждую деревню, осмотреть весь Шедит и предпринять все меры, чтобы объяснить совершенное злодеяние.
Люди фараона разыскивали калеку без носа и ушей, а такого никто и не знал, и знать не хотел. Только жрец Себека Гебу подозревал кое-что, но оставил свои предположения при себе.
Что оставалось делать людям фараона, как не цепляться за тех, кто был отмечен рукой закона? Бедняги, у которых отсутствовали нос, уши или рука, были выслежены в Фаюме и собраны вместе. Но что можно было вытрясти из воров и обманщиков, как не очередное наобум названное имя, которое снова наводило на ложный след. Пару мошенников забили насмерть, некоторым удалось сбежать, а потом дело ушло в песок.
Нефертари не думала о возмездии. Великая Царская Супруга погрузилась в немой траур. Именно непоседливый, но милый и любящий Амани, хотя она и не признавалась себе в этом, был ближе всех ее сердцу. Рамзес неловко утешал любимую, обещал раскрыть заговор и давал понять, что убийца уже получил заслуженное наказание. Конечно, никакого заговора не было, хотя Незамун и хвалился перед Изис-Неферт, будто это было его ума дело.
Толстый, наголо обритый жрец-чтец с добродушным отцовским лицом сказал своей госпоже наедине:
— Ну, высокочтимая царица, вот и произошло то, что я обещал тебе именем Амона, э-э-э… то, что я предсказал тебе: первенца Благого Бога теперь зовут Рамозе. Нефертари может в будущем родить еще много детей, но Рамозе есть и останется наследным принцем. Мы должны теперь только…
— Ты забываешь одно, Незамун, — обрезала его Изис-Неферт, — Рамозе станет наследником престола только тогда, когда его назначит царь. А поскольку детки этой крестьянской девки имеют для него большую ценность, могут выбрать Енама, а после него — Мерире.
