Я знаю, для нее нет ничего слаще таких речей. Она была властолюбива, однако была и реалисткой. Поэтому осторожно спросила:
— Но останусь ли я леди Норфолка без Эдгара? Отец может попросту отозвать меня ко двору. Я ведь только женщина.
Я рассмеялся.
— Вспомните, миледи, ведь Генрих Боклерк прочит в королевы Англии Матильду. Что ему стоит поставить во главе графства другую свою дочь?
Бэртрада всегда завидовала сестре, пользовавшейся всеми правами рожденной в браке. Завладеть Норфолком для нее означало одно — отхватить у Матильды изрядный кусок ее доли наследства.
— Саксонка беременна от Эдгара, — задумчиво сказала она, словно только сейчас осознала услышанное. — Это измена мне, но мой отец, имеющий столько бастардов, не сочтет это поводом для наказания графа. Однако ты, Гуго, говоришь так, будто знаешь что-то, что поможет мне избавиться от мужа. Говори.
Она смотрела на меня своими темными горящими глазищами, и я начал. Напомнил, что Эдгар Армстронг — из семьи мятежников, а также сказал, что в деле прошлогоднего мятежа он не так уж и безупречен перед королем. Он покрыл зачинщиков, он никого не покарал, кроме несчастного Ансельма, разумеется. А далее я стал говорить обо всем, что имел против Эдгара. И о его превышении полномочий насчет рынков, и о подозрительных сношениях с храмовниками. Сказал и о его пособничестве разыскиваемому Гаю де Шамперу.
Бэртрада хищно улыбнулась.
— О, отца это заденет как личное оскорбление. Однако с моей помощью Эдгар приобрел огромные связи. За него теперь вступятся не только Стефан и Мод, но и вся норфолкская знать — все эти де Клары, д’Обиньи, Варрены…
— И тем не менее для них он прежде всего ваш муж. А без Бэртрады Норфолкской — просто сакс.
— Но и первой женой моего отца была саксонка, — осторожно напомнила графиня. — Саксы уже не просто покоренное племя. Отец опирался на них, когда добивался трона. Он даже ввел в свод своих законов старые саксонские положения.
В законодательстве Бэртрада разбиралась, как никакая иная женщина. Но я знал, что ей ответить. Мы ведь в Норфолке, а здесь со времен восстания Хэрварда саксы на особом положении. И если Бэртрада умело все выставит перед отцом, отпишет ему, то вряд ли он станет долго церемониться с зятем. Пусть она вспомнит судьбу де Беллема и иных мятежников, которых Генрих заживо сгноил в темницах. Главное, как преподнести все королю. И было бы неплохо, если бы письмо пришло не просто так, а после какого-то инцидента, прилюдной ссоры, дабы были свидетели, готовые присягнуть, что сакс неподобающе обращается с дочерью монарха. Тогда король поймет, что отдал свое дитя недостойному человеку и у нее не было иного выбора, кроме как уличить его.
— И который предпочел ей саксонку, — зло закончила графиня.
— Ну тут он просто глупец, — подытожил я, а потом быстро обнял и поцеловал Бэртраду. Даже несмотря на ее сопротивление. Она всегда вырывалась, это ее возбуждало.
В итоге Бэртрада оттолкнула меня, демонстративно вытерев губы. Но в ее вишневых глазах так и плясали чертики.
— Ты великий плут, Гуго.
— Моя матушка говорила мне это с рождения.
Мы переглянулись и расхохотались. Но своего я добился. Бэртрада полностью подчинилась мне. Я же уверял:
— Верь мне, Бэрт, радость моя. Мы с тобой горы свернем.
— А какой награды ты ждешь для себя, Гуго?
— Только твоей благосклонности. Я ведь люблю тебя…
Бэртрада довольно заулыбалась. И написала королю письмо под мою диктовку. Теперь нам оставалось только ждать повода для публичного скандала. Бэртрада уверяла, что ей ничего не стоит его спровоцировать. Ух и чертовка она была!
А через пару дней произошло одно событие.
Только завершилась дневная трапеза, слуги еще не сняли столешницы с козел, а я со своими рыцарями попивал эль в углу. Графиня в окружении своих женщин расположилась у одного из каминов. В это время к ней приблизился управляющий с сообщением, что в замок прибыл саксонский тан Хорса из Фелинга, у которого дело к графу. Бэртрада хотела было отделаться от гостя, но я предпочел вмешаться, объяснив, что у меня свои счеты с этим саксом.
Вскоре в зал вошел Хорса — в овчинной накидке до пят, длинной расшитой тунике, на лысеющем темени серебряный обруч. Принарядился сакс, и без оружия, только у пояса обычный нож. Но на лице надменность, своды замка оглядел с презрительным неодобрением.
Я незаметно подошел к нему.
— Что тебе угодно, flearde asul?
Он повернулся, как на шарнирах. Узнав меня, отшатнулся. Не из страха, скорее из негодования.
— Я прибыл к Эдгару Армстронгу. А если тебе, нормандец, есть что мне сказать, то давай выйдем в поле и там решим, кто из нас надутый осел.
Я расхохотался.
— Не хватало еще, чтобы я принимал условия сакса. Что же до графа, его нет в Гронвуде. Однако миледи Бэртрада наверняка снизойдет до того, чтобы выслушать тебя. А там… Что ж, я найду способ поквитаться с нахалом вроде тебя.
Я отошел.
Хорса какое-то время топтался на месте, а потом все же направился через зал к миледи. Бэртрада едва удостоила Хорсу взглядом. Он же разглядывал ее с явным интересом. Однако поклонился, хотя и не так, как бы полагалось, — торопливо, едва согнув стан.
— Сожалею, что побеспокоил вашу милость. Мое дело скорее относится к вашему мужу. Но если его нет…
— Кто вы? — спросила Бэртрада.
Хорса представился, да еще так заносчиво, словно графиня была обязана тут же предложить ему место подле себя.
— Какое у вас дело к моему супругу? Возможно, я смогу вам помочь?
Ах, какая милая дама! Хорса даже несколько смутился.
— Что ж, может, вы и впрямь сумеете помочь. Дело касается подопечной графа, леди Гиты Вейк. Я бы хотел жениться на сей девице, но она говорит, что по закону не может связать себя узами брака без дозволения своего опекуна. Вот я и приехал к графу просить ее руки. Но раз его нет… Могу ли я просить вашу милость походатайствовать перед супругом о моем деле?
Злорадная усмешка зазмеилась на тонких губах Бэртрады.
— Вы так хотите обвенчаться с этой леди?
О, ее вполне устраивал такой исход дела. Сейчас Бэртрада была готова, даже не имея на то права, отдать любовницу мужа этому саксу. Похоже, и Хорса это сообразил. Но поскольку он оставался неотесанной деревенщиной, то не сумел воспользоваться благоприятной ситуацией и все испортил, бесцеремонно заявив Бэртраде, что и для нее его брак с Гитой небезвыгоден, ибо тогда стихнет молва о «датской жене» графа и о том, что он обвенчался с дочерью короля только из-за ее положения, в то время как его сердце принадлежит Фее Туманов.
