все их блюсти, то некогда было бы и работать. А потом её и вовсе затянуло, за каждым словом только и слышишь – «господь нас сохранит» да « господь нас защитит», как будто у господа никаких других дел нет, как следить за их благополучием.
Один раз ей таки удалось затащить его на богослужение. Петрович слушал густой бас молодого, мордастого батюшки и подпевавший ему хор, и наблюдал за юркой старушкой, обходившей толпу прихожан и довольно настойчиво подставлявшей каждому блюдо, на которое выкладывались пожертвования. Под конец он пришел к выводу, что такая фанатичная вера не могла появиться у его супруги ниоткуда, чтобы её внушить, надо было очень хорошо постараться. Вот и старается этот басовитый батюшка вместе со своими служками, и старается весьма неплохо, судя по двухэтажному особняку, выстроенному им одновременно с храмом, и дорогой иномарке, на которой они с матушкой гоняют поочерёдно мимо его дома с такой скоростью, что куры из – под колёс пОрхают, словно брызги из лужи.
С утра, явившись на работу, Петрович решил навести порядок за двором. Опавшая листва придавала усадьбе заброшенный вид, а ему не хотелось, чтобы соседи видели, что с болезнью хозяев всё стало приходить в упадок.
О Степаниде Никитишне ничего плохого не скажешь. Вежливая и со всеми одинаково обходительная, что с хозяевами, что с прислугой, а уж как заботится о ювелире с его матушкой, остаётся только позавидовать. Но то, что с появлением её и Родьки в доме стали происходить какие – то чудеса, было очевидно.
В деревне до сих пор судачили о ночной аварии у Казачьего камня и о том, что в ней якобы замешана молодая хозяйка. Доводам Лизаветы о том, что причиной катастрофы могло стать её вызывающее поведение, он не верил даже после того, как у ювелира побывал следователь, но дома говорить об этом не стал. Ни к чему, чтобы пересуды о хозяйской семье велись теми, к кому они так хорошо относятся.
Или взять эту историю с пропавшей гостьей, вызвавшую столько суеты. Никакой важной фигуры этот божий одуванчик из себя не представлял, но её таинственное исчезновение произвело переполох, словно из дома похитили какую – то принцессу. В том, что он не заметил как она ушла, его никто не винил, но как ей удалось ускользнуть незамеченной, не мог понять до сих пор.
Ладно бы он, но собаки… Даже сидя в вольерах, они всегда волновались при любом движении, происходившем во дворе, особенно если в доме находились посторонние. Услышав, как они мечутся, Петрович обстоятельно оглядывал весь двор, потому что ему за это платили, а он привык выполнять свою работу честно. В тот день, когда все ушли на рыбалку, а он закончил работу и прилёг в сторожке отдохнуть, собаки тоже всполошились. Он тут же поднялся и посмотрел в окно, но кроме Распутина, уходившего с большим мешком мусора на плече, во дворе не было никого.
Скорее всего, доберманы лаяли на белок, прикормленных хозяином. Эти пушистые бестии приводили их в неистовство, шастая по двору, как у себя дома. А вот на басурманина они не лаяли. Едва начав работать поваром, он стал ежедневно выносить им кости. Петрович не раз наблюдал из – за розовых кустов, как он подходил к псам по очереди, клал кость наземь рядом с собой, приседал на корточки почти у самой собачьей морды и молча глядел в глаза. Собаки, взбешенные его отчаянной смелостью, рвались с цепи, но, почуяв соблазнительный запах мяса, постепенно терялись между желанием разорвать его или получить желанную кость. Почувствовав их сомнение, он протягивал её, но отдавал не сразу, а некоторое время придерживал в руке, заставляя вырывать силой. Иногда, не выдержав собачьего напора, он падал на четвереньки с оскаленными зубами и сам становился похож на старого, не раз битого бродячего пса неизвестной породы, давно уже не дорожившего своей жизнью, но всегда готового за случайно перепавший кусок мяса перегрызть горло любому.
Следя за их странной игрой, Петрович ловил себя на мысли, что, в случае надобности, этот Распутин не моргнув глазом свернёт шею кому угодно. Похоже, возня с собаками взбадривала его, а риск быть разорванным, если цепь не выдержит и оборвётся, напоминал игру в рулетку. Но, как бы то ни было, все три добермана постепенно к нему привыкли и приняли за своего. Только Нерон не позволял по отношению к себе абсолютно никакого панибратства. Он обожал Сару Вульфовну, ко всем остальным относился ровно и беззлобно, кроме повара, которого почему – то с первого взгляда возненавидел лютой ненавистью.
Задумчиво шаркая метлой, Петрович не услышал, как подъехала чёрная иномарка. Вскинулся только увидев остановившиеся рядом ноги, обутые в дорогие коричневые туфли, на рантах которых были отчётливо видны потемневшие от времени опилки. Подняв голову, он увидел уже знакомого ему высокого блондина из администрации, приезжавшего к хозяину пару недель назад.
– Доброе утро! – здороваясь, гость по – гусиному вытянул шею, заглядывая на окна дома.
– Здравствуйте, вы к хозяину? – спросил Петрович.
– Ээээ…– промямлил гость – я, собственно, заехал узнать, на какое время…
– Что? – не понял Петрович.
– Я хотел узнать, когда…
– Если чего узнать, так это пожалуйте к хозяевам.
– К хозяевам? – посетитель вздрогнул и заметно встревожился. Его беспокойный взгляд засуетился, заметался вокруг, словно ожидая чего – то сверхъестественного, но не зная, с какого боку оно должно возникнуть, – с ними всё в порядке?
– Ну как в порядке… – Петрович, удивлённый реакцией гостя на ничего не значащие слова, стал тщательно подбирать выражения, чтобы случайно не сказать лишнего, – Конечно, они болеют, и уже давно, а в остальном всё как обычно. Давайте – ка я позвоню Степаниде Никитишне, она объяснит вам лучше.
– Степаниде Никитишне? – переспросил гость, бледнея, – Нет, не стоит… Значит, со всеми всё в порядке?
– Ну да, – подтвердил Петрович, – а чего с ними сделается?
– Хорошо… А скажи – ка мне, братец, ваш повар… сейчас он где?
– А вот повара нет.
– То есть как нет? Куда же он подевался?
– А кто его знает, уже который день, как не является. Может, заболел.
– А ты не в курсе, где он живёт?
– Чего не знаю, того не знаю. А он – то вам зачем?
– Да я хотел… Впрочем, неважно. Пожалуй, я заеду в другой раз.
Глава 21
Игнат, подъезжавший к имению, издалека увидел у ворот незнакомую машину и садовника, разговаривавшего с высоким мужчиной, одетым в джинсы и чёрную куртку с накинутым на голову капюшоном. Оба смотрели в сторону дома. Петрович стоял с непонимающим видом, то и дело пожимал плечами и разводил руками.
Игнат вышел из машины и направился к ним. Услышав шаги, незнакомец оглянулся и
