пошел к своей машине. Разворачиваясь, он отвернул лицо, следя за дорогой, но Игнат успел заметить, что где – то уже видел эти белесые брови и ресницы.
– Привет, Петрович. Кто это был?
– Да вроде как из администрации… – ответил Петрович, недоумённо почёсывая затылок.
– Из администрации? К тебе?
– Почему ко мне? К хозяевам.
– Если к хозяевам, то почему он разговаривал с тобой, а не с ними? Чего ему надо?
– Не знаю… Да он толком – то ничего не сказал, только расспрашивал, что да как, всё ли с ними в порядке. Вообще он какой – то мутный.
– Что значит «мутный»?
– Ему говоришь, хозяева болеют, а в остальном всё нормально, а он вроде как не верит, или удивляется. А чему тут удивляться, всё – таки люди они не молодые. Я предлагал позвонить Степаниде Никитишне, а он не захотел.
– Действительно, мутный…– согласился Игнат, глядя, как уезжавший незнакомец разминается со встречной машиной, направлявшейся в их сторону, – похоже, к нам опять гости.
– Может, это доктор…– сказал Петрович, щурясь на яркое солнце, отражавшееся на стекле автомобиля и мешавшее разглядеть водителя.
– Нет, у доктора «ауди», а это «камри».
– Я в иномарках не разбираюсь. Раньше были «жигули» да «москвичи, ну ещё «волга», и всё было понятно, а теперь их развелось, попробуй запомни…
– Кажется, я их знаю. А им – то что тут нужно? – сказал Игнат, разглядывая лица в остановившейся машине.
В ней было двое мужчин. В одном из них он узнал режиссёра, руководившего видеосъёмкой на губернаторском балу. За рулём сидел видео – оператор.
Появление телевизионщиков было совершенно некстати. То, что знаменитый ювелир доживает последние дни, ни в коем случае не должно стать предметом обсуждения прессы, а тем более на телешоу, обожавших пляски на костях, поэтому Игнат был готов на всё, чтобы их встреча со Стешей не состоялась. Череда событий, произошедших за последнюю неделю, не была похожа на цепочку случайных совпадений. Видимо, Адам Викентьевич был прав, когда говорил о неких людях, ожидавших, подобно стервятникам, его конца ради того, чтобы завладеть его имуществом. То, что этот конец близок, уже ни для кого не секрет, и что – то предпринимать для его ускорения не нужно. А вот Стеша является для них серьёзным препятствием, и они могут пойти на всё, чтобы это препятствие убрать.
– Добрый день! – поздоровался режиссёр, выходя из машины, – Я Игорь Скворцов, из телевидения.
– Здравствуйте.– ответил Игнат, не скрывая холодка в своём голосе. – что вам угодно?
– Певица Степанида Туманова. Она здесь живёт?
– Здесь.
– Нам надо с нею увидеться.
– Это невозможно.
– Почему?
– Она никого не принимает.
– Она не здорова?
– Здорова.
– Тогда попрошу вас сообщить ей о нашем приезде.
– Нет.
– Почему? У нас есть к ней очень интересное предложение, она должна его выслушать.
– Нет…– решительно отрезал Игнат, не замечая удивлённого взгляда Петровича.
Скворцов был именно тем человеком, который, услышав невероятную историю о девушке, спасшей зимней ночью волчицу, попавшую в силки, задумал снять об этом фильм. Это он приезжал на ферму, где она работала дояркой, чтобы познакомиться с нею, и, если получится, отснять небольшой пробный сюжет. Всё складывалось удачно, но как это бывает всегда, как только ты намечаешь какие – то свои далеко идущие планы, сразу же находится тысяча причин, чтобы помешать их исполнению. Их команде пришлось уехать в длительную командировку.
Вернувшись домой, он узнал, что девушка пропала без вести. С тех пор прошло более двух лет и он давно поставил на своей несбывшейся мечте большой крест. Но эта история вдруг получила неожиданное продолжение – в яркой, изысканно одетой певице, весьма и весьма неплохо выступавшей на губернаторском балу, он узнал ту самую, пропавшую без вести доярку.
Занятый делами, он не успел с нею поговорить, узнать её адрес или хотя бы телефон. Этой же ночью случилась трагедия у казачьего камня. Снимая на месте аварии сюжет для «криминальной хроники», он встретился со своим давним знакомым следователем Матвейчуком, у которого частенько подпитывался информацией для телепрограммы. Тот сообщил ему под большим секретом, будто к этой аварии каким – то образом причастна певица, выступавшая на вечере у губернатора, которая к тому же оказалась ещё и графиней.
Доярка, чудеснейшим образом перевоплотившаяся в певицу, а теперь ещё и в графиню… Кто же она, участница грандиозной, хитро запутанной аферы, или современная сказочная Золушка?
– Почему? – возмутился Игорь, смутить которого и остановить там, где можно было добыть какую – информацию, было непросто, – Вы уполномочены решать за неё?
– Нет, не уполномочен…
– Тогда объясните пожалуйста, в чём причина вашего отказа.
– Её муж очень болен, и ей не до гостей.
– Ах, вот в чём дело … муж… Извините, я не знал. – немного подумав, Игорь протянул ему небольшой пакет, – тогда я попрошу вот о чём. Если вас не затруднит, передайте пожалуйста госпоже Тумановой вот это, и скажите, что я приеду попозже, когда её муж поправится. До свидания.
Проводив гостей, Игнат достал из багажника пакеты с продуктами, покупка которых после исчезновения повара стала его обязанностью, и направился в дом. Стешу он нашел на кухне, где она готовила обед. До возвращения повара она решила заниматься готовкой сама, несмотря на то, что двое больных требовали постоянного внимания.
– Доброе утро, Степанида Никитишна! – поздоровался Игнат, выкладывая пакеты на стол, – как прошла ночь?
– Доброе утро, Игнат. – ответила она, – Спасибо, всё хорошо.
– У вас усталый вид. Опять всю ночь просидели возле Адама Викентьевича?
– Сидела. – ответила Стеша, грустно улыбаясь.
По ночам она вставала по нескольку раз и шла проведывать больных. Адам Викентьевич, спавший очень мало, узнавал её по шагам. Услышав их, он начинал шарить ладонью по постели. Она усаживалась в кресло, стоявшее рядом с кроватью, и брала его руку в свою. Он легонько сжимал её пальцы, при этом лицо его разглаживалось, и становилось спокойным и умиротворённым.
Игнат помолчал, глядя на ленточку картофельной кожуры, выползающую из-под её ножа. Он вспомнил руки матери. Конечно, у Стеши они гораздо изящней и нежнее, но картофелины в её тонких пальцах вращались так же быстро и ловко, и кожура выходила на удивление тонкой и длинной. Игнат проглотил вставший в горле комок и спросил:
– Может, стоит нанять другого повара? Я думаю, Адам Викентьевич будет не против.
– Не нужно. Он привык к Распутину. Может, он ещё вернётся. А мне легче, когда я чем – то занята. Так я не слышу часов.
– Часов? – удивился Игнат, – они вам мешают?
– Да. Они тикают… Тикают так громко, как будто спешат отсчитывать оставшееся время. Это так тяжело, сидеть без дела и ждать конца близких людей. Особенно по ночам. Сегодня мне послышалось, что по дому кто – то ходит.
– Это вам показалось, – успокоил Игнат.
– Нерон тоже вёл себя очень беспокойно.
– Наверное, ему что – то снилось. Никто чужой не сможет попасть не то
