Поднимаем якорь! Пора!
Хуан предоставил Хорхе управляться самому, а сам помахивал рукой, прощаясь с гостеприимными индейцами.
— За каким чёртом ты с ними так, Хуан? Дикари — они и есть дикари! И нечего с ними церемониться! Давай за румпель!
— Тогда какого чёрта ты уже схватил кусок? Брось и подыхай от гордости и превосходства своей белой кожи, болван, как сказал бы один капитан!
— Чего это ты? Какая муха тебя укусила?
— Огромная и глупая, в придачу жадная, — вполне серьёзно указал на Хорхе, так и вытаращившегося на Хуана. — Надо хоть немного уважать человека. А эти тебе жратву привезли! Паршивая у тебя душонка, Хорхе! Это ты по-христиански так отзываешься об индейцах, что так благосклонно к нам отнеслись? — И Хуан зло отвернулся.
— С чего ты разошёлся? Мы из-за этих дикарей будем ссориться? Побойся Бога, Хуан! Успокойся, и не психуй!
— Думаешь, ты далеко ушёл от дикости? Смири гордыню! Если они не доросли до тебя в одном, то в другом ты далёк от них. И если ты этого не сознаешь, и не понимаешь, то представь себя в глухом лесу. Сколько дней ты там жить будешь? А они всю жизнь там и живут себе.
— Сам подтвердил, что они дикари! Словно звери живут в лесу!
— Хватит уж! Я тебя предупредил. Делай сам выводы. Мы должны всех людей уважать и не делать им зла. Не можешь творить добро — так не делай и зла!
— Ладно, ладно! Закусил удила! Будь по-твоему. Не стоит их приплетать к нашим отношениям, Хуан. Добро — так добро!
Они несколько часов почти не разговаривали. У обоих в середине скрёб неприятный осадок. Хорхе просто примирился с Хуаном, скорее всего не сделав ни одного вывода из их спора. Хуан в который раз осознал, как далеки белые люди до понимания общности людей разных народов.
Два дня спустя при свежем ветре со шквалами и дождями, что периодически обрушивались на одиноких путников, они наконец увидели на берегу разбросанные хижины явно белых людей.
Остановили пирогу индейца с женщиной, спешащих по своим делам.
— Что за городок, приятель? — прокричал Хуан настороженному индейцу.
Тот помедлил, но всё же ответил на ужасном испанском:
— Каруапа! Каруапа! — И махнул в сторону посёлка рукой.
— Ничего не понять! — возмутился Хорхе. Хуан подтвердил его слова кивком и направил шлюпку к гавани.
Их встретили с удивлением. Забросали вопросами, удивление не рассеялось, однако разрешили высадиться и построить себе хорошую хижину на окраине.
— Отдохнём малость и станем искать возможность идти дальше, — предложил Хуан. После трудов по сооружению навеса на жердях, они лежали на травяных постелях у маленького костра, что дымом отпугивал москитов и мух.
— Не верится, что здесь могут появиться какие-нибудь корабли, — скептически ответил Хорхе. — Слишком гиблое и маленькое селение.
— Здесь других трудно надеяться встретить. Колония только начинается.
— Что там спорить? Ничего наши споры не решат. Лучше будем спать.
Две недели жизни в этом заброшенном селении под названием Ла Эсперанса. ничего не дали. Хуан нервничал, видя, как истощается его кошель. Хорошо, что они каждый день выходили на шлюпке в море и ловили рыбу. Немного меняли на кассаву и сладкий картофель и тем питались. Иногда уходили далеко в чащу пострелять фазанов. Тогда устраивали пир. Приходили соседи с пивом, орали песни почти до утра. Из-за этих пирушек Хуан получил возможность с каждого посетителя брать немного еды и пороха.
Всё же однажды в бухте появилось небольшое судно, не более сорока тонн. Капитан этого корыта предполагал идти на остров Маргарита, и Хуан, помня этот остров, стал проситься на борт.
— Какого чёрта я буду брать тебя, когда места нет? Сам посмотри!
— Мы будем работать матросами и никакой платы не потребуем, — обещал Хуан настойчиво.
— Своих матросов хватает! Проваливайте!
— Мы готовы заплатить по паре монет серебром, капитан. И помогать во всём, что потребуется. Очень нужно на Маргариту!
— Чёрт с вами! Набавь по одной монетке — и можете готовиться в дорогу!
Хуан переглянулся с Хорхе, вздохнул и согласился. Деньги пришлось вручить сразу.
Но и после этого пришлось ожидать дней шесть. Наконец судёнышко, взяв на буксир шлюпку, ушло на север в Пуэрто-де-лос-Испаньолес. Это был главный городок острова, но он мало чем отличался от покинутого селения. Только хижин было побольше и домов пять-шесть выглядели солиднее. Там жили состоятельные люди, губернатор и коррехидор.
— Теперь здесь застряли! — волновался Хуан. — Только и делаю, что денежки трачу. Этак домой вернусь нищим! Чёртов капитан!
И только сменив часть груза, капитан отдал приказ сниматься с якоря. Тут опять длительная задержка. Выйдя из пролива в море, попали в полосу штиля. Потом ветер не позволил идти на запад, и так прошло ещё четыре дня. Друзья по-настоящему голодали. Их никто не собирался кормить и Хуану пришлось за большие деньги покупать отвратительную еду.
— С таким же успехом мы могли бы и сами уйти на Маргариту, — жаловался Хуан каждый раз, как только отваливал очередную порцию медяков за попорченные продукты.
— Что теперь горевать? Больше ничего не изменишь, — успокаивал того Хорхе, сам переживая за потерянное время и монеты.
Всё же через неделю, как кончилась полоса невезения, судно прибыло в Куману. До Маргариты осталось два дня пути.
— Уходим мы с этого вонючего корыта! — зло бросил Хуан взгляд на капитана, который к счастью не обратил на них внимания.
— Сами своим ходом пойдём на остров, Хуан?
— Так будет быстрее и дешевле. Поспешим, пока стоим у причала.
— Что даст нам этот остров? — вдруг спросил Хорхе.
— Я. думаю, что оттуда легче и ближе будет перебраться дальше на север. Даже если этого не произойдёт, мы сможем и своим ходом идти от острова к острову. Так месяца за два будем дома. Я во всяком случае. Тебе дальше.
— А индейцы? На каждом из этих островов их полно и они охотятся на белого человека, Хуан! А жратва? Где её будешь брать? И так отощали на этом проклятом корыте!
Хуан задумался. Слова Хорхе не были глупостью. Вдвоём по островам? Да, это требуется хорошенько обдумать. Путешествие не из простых. Он вспомнил, как когда-то ходил на Монтсеррат. Но тогда у него был баркас побольше шлюпки. И их было больше. И что произошло?
Ещё пожалел, что не высадился в селении Карупано. Оттуда и того ближе до острова. Сказать об этом Хорхе он не решился, опасаясь упрёков.
Они остались на судне.
В городе Хуан долго бродил, припоминая свои посещения этих мест. В голове засела мысль избавиться от шлюпки, продав
