Раны оказались неопасными у обоих. Пуля, пробившая мягкие ткани ноги всадника, застряла в боку лошади, также не повредив жизненно важных органов.
Доктор туго перетянул себе ногу платком, чтобы остановить кровотечение. Милош помогал ему.
– Ваша светлость, давайте я помогу вам сесть на мою лошадь, а вашу поведу сзади в поводу.
– Нет, Милош, рана у меня пустяковая, не рана, а царапина, поэтому я прежде съезжу в Баумгартен, а ты подождешь меня. Кстати, как ты здесь оказался так вовремя?
– Я торопился к вам домой, но экономка сказала, что вы поехали к больному в Баумгартен, и я поспешил следом.
– Ты очень неосторожен, Милош. Я ведь запретил тебе появляться у меня без крайней надобности.
– Такая надобность как раз и возникла, ваша светлость. Кроме того, сейчас ночь, и меня никто не видел. У меня для вас очень важная новость.
– Что случилось в замке, Милош? Говори, я слушаю тебя.
Милош рассказал своему господину о ночном посещении графиней кабинета покойного графа.
– И что же, она взяла из письменного стола бумаги? – спросил Гаген.
– Целую кипу, ваша светлость, но какие именно – этого я не мог видеть.
– И бросила их в камин? – уточнил Гаген.
– Да, ваша светлость. И тщательно перемешала золу, когда они сгорели.
После этого Милош рассказал о визите управляющего.
– Фон Митнахт получил от графини очень крупную сумму.
– Может быть, он должен был уплатить эти деньги по счетам графини? – спросил Гаген.
– В таком случае зачем он приходил за ними ночью, поминутно озираясь? Нет, ваша светлость, здесь какая-то тайна.
– Хорошо, Милош, возможно, ты и прав. Жди меня здесь, а я съезжу на твоей лошади к больному.
– После случившегося мне страшно отпускать вас одного, ваша светлость, – заметил Милош.
Но доктор уже сидел в седле. До деревни оставалось не больше полумили.
Когда он скрылся в темноте, Милош с заряженным ружьем в руках внимательно осмотрел поблизости опушку леса, но обнаружил только следы человека, который пришел сюда, некоторое время находился в укрытии, а потом поспешно удалился.
Прошло совсем немного времени, и Милош увидел возвращавшегося господина.
– Едем обратно в город! – воскликнул Гаген, поравнявшись с ним. – Без всякого сомнения, это была ловушка.
– Вашу светлость заманили в ловушку, чтобы убить? – в тревоге воскликнул Милош.
– Именно так. Письмо оказалось фальшивкой. Арендатор Вейнгольд жив и здоров и очень удивился, увидев меня в столь поздний час.
– Проклятие! – пробормотал Милош. – Хорошо, что все обошлось. Не зря я так спешил. И все же немного опоздал. Если бы я догнал вас на десять минут раньше, покушавшийся не решился бы стрелять. Но если бы я опоздал еще на десять минут… Об этом даже подумать страшно!..
Гаген молчал, погруженный в свои мысли.
Дома они были далеко после полуночи. Их встретили встревоженная экономка, которая так и не прилегла, беспокоясь за господина доктора, и заспанный Фридрих. Милош ловко извлек из-под кожи лошади пулю и отдал животное на попечение Фридриха.
Прощаясь со своим верным слугой, Гаген сказал:
– Будь осторожен, Милош. Постоянно будь начеку. Помни, что ты в логове врага. Малейшее подозрение относительно тебя – и ты пропал, запомни это.
После неожиданной встречи с Гагеном приободренный Губерт с удвоенной силой двинулся дальше, радуясь тому, что свалил со своих плеч заботу о Софии. Он неутомимо шагал вперед и еще до наступления утра добрался до небольшой деревушки, находившейся милях в четырех от города.
Трудно было предположить, что известие о его побеге уже достигло этих мест. Тем не менее он сделал большой крюк по окраине, чтобы не встретиться с людьми.
В деревне он нашел не запертый сарай и поспал в нем несколько часов, но еще задолго до рассвета был уже на ногах и снова пустился в дорогу.
У него была цель. В десяти милях от Варбурга находилась деревня, где жил друг его детства Андерс Янг, владелец суденышка, которое он недавно получил в наследство от отца. На своем ботике Андерс ходил в Норвегию, Англию, Россию и еще дальше. Губерт надеялся застать его на месте и потому торопился. Кроме того, его подгонял голод.
Вечером следующего дня он наконец добрался до деревушки, где жил Андерс. Его маленькую рыбацкую хижину Губерт помнил с детства. В деревне уже спали, лишь кое-где тускло светились окна. Губерт нашел нужный ему домишко. Там, похоже, еще не спали – в одном окне горел свет. Губерт постучал в дверь, прислушался, снова постучал.
Настороженный женский голос спросил:
– Кто там?
– Это, верно, Андерс, – сказал в глубине комнаты другой голос, принадлежавший, должно быть, его матери.
– Андерс дома? – спросил Губерт.
– Боже мой, это чужой! – воскликнул первый голос, вероятно, жены Андерса.
– Чужой? В такое время? – с тревогой спросила мать и подошла к самой двери. – Что вам нужно?
– Я хочу видеть Андерса, – настойчиво повторил Губерт.
Лязгнула цепочка, дверь приоткрылась.
– Кто вы? – спросила старуха, пытливо глядя в глаза Губерта.
– Неужели вы меня не узнаете, фрау Янг? – спросил Губерт.
– Где-то я вас видела, но не могу припомнить. Зачем вам понадобился наш Андерс?
– Мне необходимо переговорить с ним.
– Он с утра ушел в город и еще не возвращался. Возможно, он заночует прямо на судне.
– А где стоит его ботик?
– В Геймленбергской бухте – это добрая полумиля отсюда.
– Матушка, зачем вы все ему рассказываете? – недовольно спросила молодая женщина.
– Не беспокойтесь о вашем муже, – как можно мягче сказал Губерт. – Благодарю вас, фрау Янг.
Чтобы не вызывать лишних подозрений, Губерт не решился попросить у них еды, хотя голод мучил его. Он напился воды из незамерзшего ручья и пошел по берегу в сторону бухты. Идти было тяжело, снегу выпало много, но море пока не собиралось замерзать, так как настоящие морозы еще не наступили.
Губерт был на ногах уже больше суток, но известие о том, что его друг где-то здесь, придало ему новые силы. Около полуночи он достиг бухты.
На рейде стояло много разных судов, больших и маленьких, но добраться до них можно было лишь с помощью лодки, а на всем берегу, как назло, не было ни одной.
Губерт стал звать своего друга, но никто не отзывался, и голос его замирал в отдалении.
Мучимый голодом, стоял он на берегу. Холодный ветер с моря пронизывал его насквозь, а поблизости не было не только какого-нибудь строения, но даже дерева, под которым можно было укрыться.
