и думал про себя: «Как важно всё это для женщин! Чудные они создания! Сколько теперь будет у них забот и волнений! Пусть себе тешатся!»
Уже через неделю Хуан был знаком с некоторыми сеньорами, и знакомства с каждым днём расширялись.
Мира же никуда не выходила. Она ждала нового платья и томилась в ожидании чего-то значительного, волнительного и захватывающе интересного.
Хуан уже подумывал о поездке в Понсе. Деньги подходили к концу. Единственное, что его удерживало — это страх оставлять девушек одних. Пахо он собирался взять с собой.
Пришлось долго думать, решать. И всё же Хуан понял, что ехать нужно одному. Дел в городе будет много, держать при себе Пахо нет надобности. Здесь он будет нужней.
— Мира, — строго глядя на девушку, сказал Хуан однажды вечером. — Я должен ехать в Понсе. Ты знаешь зачем.
— Ты опять уезжаешь от меня, Хуанито? Мне будет страшно. Я хочу поехать с тобой. Не оставляй меня одну!
— Я и сам не хотел бы этого, но сама должна понимать, что с тобой у меня будут связаны руки. К тому же дорога слишком трудна. Пятьдесят миль не очень близкий путь.
— Должна же быть дорога, — не уступала Мира. — Я не кисейная барышня и с лёгкостью выдержу любую дорогу. Тем более, с тобой, Хуанито. — Мира ласково прижалась к его плечу, заглянув в глаза. — Могу и верхом. Это даже быстрей будет. Вряд ли дорога там хорошая для коляски.
— Пока ничего не могу обещать, моя девочка. Надо бы ещё дорогу разведать, порасспрашивать, проверить. Хватит об этом. Потом ещё вернёмся к этому разговору. Я подумаю.
Хуан решил ехать верхом. Для охраны нанял одного метиса, получив на него отличный отзыв одного из знакомых. Неожиданно пришла мысль проверить его путём сна, где ни один не смог бы утаить ничего важного.
Метиса звали Сиро. Ему было лет под сорок, и он отлично владел холодным оружием. Во дворе Хуан каждый день упражнялся с ним в фехтовании и должен был признать, что противник он серьёзный. Метис был коренаст, жилист и очень силен. Хуан проверял его и на силу, и на быстроту. И тот спросил с усмешкой;
— Вы, сеньор, так ведёте себя, словно готовитесь к войне.
— Знаешь, Сиро, здесь это никак не помешает. Меня уже однажды хотели ограбить с одним сеньором. Едва удалось отбиться. А мы поедем через весь остров. Дорога глухая и там может произойти всё, что угодно. Ты из пистолета стреляешь?
— Тут у меня дела плохи, дон Хуан. Стрелял всего раза два, и похвастать ничем не могу.
— Надо научиться. Мы не завтра едем. Я куплю тебе пистолет. В седле ты держишься хорошо. Это важно. С нами поедет сеньорита.
— Не нравится мне это, сеньор. К чему вам девчонка?
— Нужно небольшое наследство оформить на неё. Родственник оставил небольшой участок земли. Не пропадать же добру. Когда-то он может стоить хороших денег. Земля всегда в цене.
Хуан купил два пистолета, причём один малый для Миры. И в саду загремели выстрелы. Хуан учил своих будущих спутников.
— Пахо, ты остаёшься на хозяйстве. Мы постараемся долго не задерживаться. Недели через две, не позже, вернёмся.
Три всадника скакали размашистой рысью по дороге к горам прямо на юг. Дорога скоро ушла в холмы, потом начались горы. Дорога превратилась в тропу, местами довольно узкую и опасную.
— Мира, держись теперь! — покрикивал Хуан в страхе за неё. — Я не хотел брать тебя. Не торопи мула.
— Не беспокойся, Хуан. Я ничуть не жалею, что поехала.
— Посмотрю я, как ты будешь говорить вечером. Хорошо, коль заночуем в какой-нибудь хижине, а то прямо на горе можем.
— Я ничего не боюсь с тобой! И ты за меня не переживай.
Хуан не стал настаивать. Он внимательно посматривал по сторонам. Мысли вернулись к предпоследнему дню, вернее вечеру. Тогда он вроде шутки ради усыпил Томасу и Сиро. Он с Мирой пытались выведать у спящих их тайны.
Сиро ничего плохого не задумывал, только признался, что надеется подзаработать у Хуана. Зато Томаса призналась, что мечтает соблазнить Хуана, вынудив того если не жениться, то обеспечить её на всю жизнь. И ещё заявила, что завидует Мире, готова причинить ей много гадостей, но не знает, как это устроить. И боится проиграть всё.
Теперь Хуан жалел, что позволил Мире быть свидетельницей гнусных мыслей её подруги. Но тут уж ничего нельзя было изменить. Мира уже несколько дней находилась под впечатлением того вечера. Говорить об этом она не хотела, и Хуан легко понимал её.
Он уже понял, что долгая жизнь девочки без опеки и заботы дала ей возможность стать самостоятельной и все дела решать без посторонней помощи. Ещё понимал Хуан, что Мира что-то обдумывает, что-то решает и никак не может ни на что решиться.
И лишь приехав в Понсе, Мира призналась Хуану:
— Я не могу вот так просто выгнать Томасу, Хуан. Что-то мне не позволяет это сделать. Полагаю, что я смогу её предупредить и оградить от неприятности себя.
— Что ты можешь, Мира, моя дорогая девочка?
Она оглянулась на Сиро, занятого мулами, и тихо проговорила, смотря в нахмуренные глаза Хуана:
— Ты ведь заметив, я почти всю дорогу молчала. Я думала и прислушивалась к себе. Бабушка многому меня научила и перед смертью сказала, что у меня сила большая, даже больше, чем у неё.
— Ты хочешь сказать, что ты… — Хуан не нашёлся произнести страшное, жуткое слово и Мира закончила за него:
— Ты прав, Хуанито! Я ведьма! Это я поняла за те дни, что ты ехал сюда.
— И что ж теперь. Мира?
— Уверена, что я узнаю всё, что задумает мой недруг! Это мне открылось вчера поздним вечером. Мы тогда ночевали в хижине, и я долго не могла заснуть. Всё обдумывала происшедшее.
— И поняла, что сможешь постичь премудрость бабушки Корнелии?
— Да! Теперь только всё это необходимо развить и укрепить. И я это сделаю, Хуанито! Ощущаю в себе определённую силу.
— Мне не по себе от твоих признаний, девочка!
— Ты не переживай, Хуанито! Ты мой лучший друг и покровитель. Я и тебе смогу помочь со временем.
— В чём помочь? Разве мне нужна помощь?
— Помощь всем нужна. Просто мы ещё не знаем в чём и когда. А я буду знать! И помогу.
Хуана сильно беспокоило поведение Миры. Он заметил, что глаза её часто были очень странными и выражение их необъяснимы. Показалось, что именно в это время на неё снисходило какое-то озарение. Или что-то
