Справа и слева от меня люди бормотали слова молитвы. Я закинул копье за спину и взялся за меч.
Земля содрогнулась, со стены долетели победные крики.
Мы сомкнули ряды, закрывшись по периметру щитами. Стук копыт приближался. Казалось, на нас летит лавина.
— Держаться плотнее! — успел крикнуть я.
Сорок ярдов… тридцать… двадцать…
Волна всадников врезалась в наш строй с силой рухнувшего на корабль стофутового вала.
Ряды дрогнули и подались назад, прикрывшись щитами. Удар был силен, но мы не сломались. Какой-то рыцарь налетел на меня, ожесточенно тыча в щит пикой. Я почувствовал, как подгибаются ноги. Вокруг был ад. Стоны ужаса и боли, жуткий лязг железа, треск дерева, отрывистое ржание, крики…
Отбиваясь почти наугад, мне удалось отбросить пику и ткнуть мечом куда-то вверх. Клинок пробил доспехи прямо над наколенником. Рыцарь взвыл, лошадь попятилась и взбрыкнула. Я схватил его за руку и рванул вниз. Он упал под копыта.
Между тем враг окружил нас уже на две трети. Тут и там падали люди. Мы просто не могли больше выдерживать такой натиск.
— Назад! — крикнул я. — Отходим!
Мы начали медленно отступать, сохраняя при этом строй и пробивая путь к спасительному лесу.
Невдалеке я увидел своего личного врага. Черный Крест дрался как одержимый, сваливая противника одним ударом, отталкивая своих и видя перед собой одну только цель. Я знал, кто ему нужен.
Лес был уже близко. Кольцо сжималось, но мы еще отбивались. Черный Крест не спускал с меня глаз.
Внезапно из леса донесся крик сотен глоток. Сами деревья как будто ожили. Словно ниоткуда за спиной у рыцарей появились всадники в шкурах, а с деревьев полетели стрелы. Паника охватила уже наших врагов. Их кони, зажатые с обеих сторон, испуганно шарахались, вставали на дыбы, взбрыкивали и сбрасывали седоков. На упавшего тут же набрасывались двое или трое и колотили его мечами и дубинками до тех пор, пора доспехи не поддавались.
Поняв, что их заманили в ловушку, рыцари пытались выбраться из леса, но все чаще падали с коней. В пешем же строю при близком бое они уже не представляли грозной силы. Я видел их полные ужаса глаза, слышал мольбы о пощаде. Некоторые бросали оружие на землю, поднимали руки и сдавались. Сражение превращалось в побоище для тех, кто его задумал.
Я отошел в сторону. Силы почти полностью покинули меня. Хотелось сесть под дерево, а еще лучше растянуться на траве.
Я уже собирался так и сделать, когда сзади прозвучал холодный как лед голос:
— Рано радуешься, шут. Посмотрим, есть ли действительно в этой палке некая сила.
Он стоял с поднятым забралом, открыв изуродованное шрамами лицо с глубоко посаженными глазами. Черный Крест. Человек, которого я ненавидел, как никого в этом мире.
— Дважды.
— Дважды что, трактирщик?
— Дважды мне придется избавить мир от подонка, убившего мою жену и сына.
Я бросился на него, целя мечом в шею.
Тафур успел не только опустить забрало, но и с легкостью парировать мой удар. Я рубил и рубил, но каждый раз на пути моего меча вставал его меч.
— Ты доставил мне немало неприятностей, — процедил Черный Крест. — Ты унизил меня. — За узкой прорезью метались из стороны в сторону темные зрачки.
А потом он зарычал, как зверь, и нанес страшный по силе удар. Я отпрянул назад, ощутив на лице холод клинка, рассекшего воздух в паре дюймов от моего лица.
Тафур не остановился. Второй удар с боковым замахом должен был перерубить мне ноги. В последний момент я подставил меч, но все равно покачнулся.
Мне удалось отвести смертоносный клинок вверх, но это потребовало напряжения всех сил. Я чувствовал себя мальчишкой, вызвавшимся на поединок со взрослым мужчиной.
— Ты глупец, что и подтверждает твоя репутация, — ухмыльнулся Черный Крест. — Когда я убью тебя, Стефен получит копье, а твоя голова будет валяться в изголовье кровати твоей шлюшки.
Еще удар. И еще. И отражать их становилось все труднее. Силы таяли. Я отпрыгнул влево. Меня спасали только ловкость и быстрота, но полагаться лишь на них я не мог. Черный Крест был мне не по зубам.
Он резко наклонил голову, пытаясь ударить меня шишаком шлема. Я увернулся, но с опозданием. Голова загудела, как чугунный котелок, дыхание сбилось. Голос внутри шептал, молил: «Пожалуйста, Господи, укажи мне путь».
Тафур гнал и гнал меня. Еще удар. Я наклонился, споткнулся и едва не упал. Я полз по берегу реки, понимая, что смерть близка, что меня отделяет от нее лишь несколько мгновений. Жаль, что копье в конце концов все же достанется Стефену.
Черный Крест стоял передо мной. Путей к отступлению не было. Он поднял забрало, словно для того, чтобы в последний раз увидеть его страшное, в шрамах, лицо.
— Душу ты уже потерял. Мне осталось сделать за Господа грязную работу: доставить Ему твое тело.
Солнечный луч, отразившись от шлема, ударил в глаза, и я мигнул. Мигнул и как будто перенесся совсем в другое место, в Антиохию, в ту церковь… И турок стоял с занесенным над моей головой мечом.
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг расхохотался. Ну разве не смешно сделать полный круг и вернуться к моменту собственной смерти? Неужели все было напрасно? Неужели все свелось к тому, что я умру не в грязной тунике с нашитым на нее крестом, а в дурацком наряде шута?
Глупые, безумные мысли вертелись в голове. Почему-то вспомнилась старая шутка. Не знаю, что я нашел в ней особенно смешного, но меня вдруг затрясло от смеха. Дурак, верно?
— Да и река глубокая, — пробормотал я, приседая на корточки.
— Безмозглый дурень, — бросил Черный Крест. — Но все же скажи, над чем ты смеешься на краю могилы?
— Это старая шутка. — Я перевел дыхание. Не знаю, что мною двигало — хитрость или дурость. — Двое мочатся с моста. И спорят, у кого больше. Один прячет хрен и говорит: «Ух, вода холодная». «Точно, — отвечает другой, — да и река глубокая».
Черный Крест недоуменно уставился на меня, определенно не поняв юмора. Он стоял на берегу реки, готовясь отправить меня в ад.
Лишь на мгновение — но ошибиться я не мог — лицо его отразило смутное сомнение, что он допустил ошибку, что все не так, как кажется.
Но прежде чем до него дошло, что именно не так, я выбросил ноги вперед и вверх и ударил его в пах. Черный Крест пошатнулся, сделал шаг назад к краю реки и…
Он еще попытался сохранить равновесие. И у него получилось! Черный Крест презрительно усмехнулся, как бы говоря: «Эх ты, мелочь. И это все, что у тебя есть?»
