— У тебя есть шанс получить венок! — Приск положил товарищу руку на плечо. — Если первым заберешься наверх.
— Ага… а еще у меня есть шанс получить мраморную надгробную плиту.
— Размечтался! Мраморная плита! — фыркнул Тиресий. — Просто валун. Без надписи.
— Хорошо, первым полезу я, — решил Приск.
— А можно мне? — Тут же высунулся по своему обыкновению Оклаций.
— Держись за нами! — посоветовал Кука. — Получишь камнем по башке, во второй раз купол не выдержит.
— Ладно, хватит ржать… — одернул их Приск. — Бегом! К стене!
И они помчались наверх. Уже все пространство между частоколом и каменной стеной было захвачено римлянами — кто из даков не успел уйти за ворота, пали либо, тяжелораненые, угодили в плен. Перешагивая через тела погибших, то и дело спотыкаясь, Приск отмечал, что на каждого убитого римлянина приходится как минимум двое, а то и трое даков. Но все равно легион нес большие потери. То и дело калиги скользили на ступенях — камни были мокрыми от крови.
* * *
Пока Малыш и Молчун держали их лестницу, Кука с Приском карабкались наверх, прикрываясь щитами. Сверху даки с автоматизмом машин кидали камни — они грохотали по щиту, но всякий раз Приску удавалось удержать защиту. Каждый удар отдавался болью в левой покалеченной руке. Лестница казалась непомерно длинной. А смерть — вот она, рядом — свистнула возле уха отравленной крючковатой стрелой, грохнула камнем по щиту, ужалила бок ядром из пращи. Наконец — наконец-то! — край стены. Щит в сторону! В этот миг Приск увидел дака. Парень ухватил камень, да так и не успел поднять над головой, держал перед собой, как каравай хлеба. Вот же дурень — не камень надо было хватать, а фалькс! Ошибся, парень! Центурион одним ударом спаты снес голову недотепе. В следующий миг поднимавшийся за Приском Кука был уже на стене. Оперся на плечо центуриона и перемахнул на ограду. Вот хитрец! Спина старого товарища для него — как ступенька! Приск перепрыгнул на стену следом за Кукой. Увы, венок не его. Третьим на стене очутился Адриан! Как он только успел оттеснить Оклация и очутиться рядом? Этого Приск не видел. Не положено римскому легату соваться в самую гущу сражения. Если ранят или убьют — останется легион без командира — что тогда?!
Но размышлять уже было некогда — надо парировать и наносить удары.
Да, на стену они взобрались, но до падения крепости было еще далеко — римлян наверху ждали. Приск даже не успел разглядеть, что творится внизу, во дворе, огороженном каменной стеной, как на него наскочили защитники. В следующий миг он оказался прижатым спиной к Адриану.
«Если Адриан упадет — мне конец», — подумал центурион.
Наверняка легат думал так же.
Приск не мог разглядеть, куда делся Кука — как будто исчез в людском водовороте, — еще в двух или трех местах римлянам удалось взобраться на стену, и она, казалось, кипела — от башни до башни.
Неужели Кука погиб?.. Кука? Нет, ни за что! Приска охватила ярость, кровь забурлила, будто вино в ритоне. Но от нового удара фалькса по щиту руку Приска свело невыносимой болью. Он даже не понял, как сумел отразить атаку и сделать ответный выпад. Только увидел, как валится внутрь крепости тело убитого дака. Тем временем фабры наконец подтащили легкий таран к воротам. Один удар, второй, третий… Треск дубовых досок… А перед Приском новый противник. Совсем мальчишка. Бьет яростно. Но клинок легко отскакивает от умбона, и парень открыт для римского меча… Доски ворот вновь трещат. Легионеры вопят: «Цезарь!» — прорываясь внутрь. Да, ворота разбиты, но перед римлянами снова стена, вперед не пройти — надо поворачивать. А у выхода из башни их встречают даки. И сверху на легионеров летят камни. Римлян отбрасывают, они прорываются снова. Наконец, с третьего раза, им удается пробиться. Легионеры кидаются в атаку. А перед Приском новый боец — почти совсем седой дак с изуродованным шрамом лицом. Этот знает, как уйти от удара прямого клинка, как обойти римский щит ударом фалькса в ноги. Но и римлянин знает этот дакийский прием. В тренировочном поединке Приск оглушил Везину — сейчас седой дак валится с раскроенной головой.
Понимая, что еще немного — и римляне их отрежут от своих, защитники начинают отступать со стены. Приск не сразу соображает, в чем дело, — нового противника перед ним больше нет. А даки отступают. Внизу, во дворе крепости, идет бой. Приск так устал, что невольно опускается на одно колено, опираясь на щит.
— Ты ранен? — спросил Адриан.
— Передохнуть… — выдавил Приск.
— Бери своих и вниз! — приказал легат. — В драку больше не лезь.
А сам устремился вслед за отступавшими даками. Казалось, плоть его была из железа и камня.
Тем временем по лестнице наверх уже залезли остальные — Тиресий, Малыш, Молчун и Фламма. Последним забрался Оклаций.
— Скирон! — вдруг воскликнул Тиресий.
— Что? Где?
— Там! Там! — ткнул мечом в центр двора Тиресий. — Никуда он не ушел. Здесь остался.
— Точно! — кивнул Приск, вглядываясь.
Одетый в чешуйчатые гетские доспехи, в шлеме-раковине, Скирон сражался римским гладиусом, и щит его, хоть и расписанный на дакийский манер — листьями да ветвями, — формой больше походил на римский.
— Ски… — хотел крикнуть Малыш, но Приск его остановил:
— Не зови! Он оглянется на крик и погибнет. Надо добраться до него и спасти. Это наш человек.
Все вместе они спустились вниз во двор и стали пробиваться к Скирону. Вот только Малыш, на беду, опередил товарищей, раздвинул, будто трирема своим носом-тараном ряды мелких посудин, и в три шага очутился возле римлянина-дака.
— Скирон! Дружище! Не узнаешь!
Скирон не ответил — только ударил мечом. Не дотянулся до горла Малыша — редко кому это удавалось, даже высокий Скирон не сумел, клинок угодил в лорику, зазвенел металл.
— Ты спятил! Это же я! Малыш!
Новый удар Малыш встретил щитом.
— Сдавайся! Ты — наш!
Но Скирон его как будто не слышал — то ли позабыл слова родного языка, то ли был в исступлении боя. Малыш разозлился, ударил умбоном щита в щит Скирона — да с такой силой, что развернул лазутчика и опрокинул на землю. Малыш ухватил его за пояс, поднял, тряхнул так, будто хотел вытрясти душу. Скирон не сопротивлялся. Малыш взвалил его на плечо и понес. Остальные, подоспев, закрывали их щитами.
— Менелай с телом Патрокла, — подобрал нужное сравнение Фламма, уже когда они вырвались из котла кипевшей в центре двора схватки.
У стены, куда сносили раненых и сгоняли немногих пленных, Малыш положил на землю обмякшего Скирона. Шлем сполз пленнику на глаза, изо рта бежала струйка крови.
