Бывший легат Пятого Македонского пристроил сынишку под начало Адриана. Юнец с начала кампании сумел «отличиться» — свалился с крутого склона вместе со своим жеребцом, коня пришлось добить — несчастное животное переломало ноги. А вот трибун уцелел, только обзавелся парой царапин, которые теперь выдавал за боевые шрамы. С тех пор он страстно желал прославиться как-нибудь иначе, но в основном за чужой счет.
— Посулить сто золотых? — переспросил Приск. — Хм… Тот, кто умеет считать до ста, по этой тропинке по доброй воле не полезет.
Наталис глянул на него с отчаянной злобой: трибун полагал возвышение молодого центуриона своей личной обидой — Приск лишь немногим старше него, а легат куда больше ценит мнение центуриона, нежели военного трибуна.
— Если найдешь добровольцев, можешь послать их в атаку, — неожиданно уступил Адриан. — Но лишь симмахиариев — легионеров не трогай.
Юный Наталис глянул на Приска с таким видом, будто добровольцы ждали его за палаткой легата.
Когда уже все разошлись, Приск задержался в палатке.
— Одно время в этой крепости жил наш лазутчик. Дозволь, легат, дать ему знать, что мы на него надеемся. Быть может, Фортуна окажется милостивой, и этот парень откроет нам ворота.
— И как ты намерен установить с ним связь?
— Устрою завтра небольшой спектакль.
— Действуй. Но будь осторожен.
* * *
На другое утро, едва встало солнце и осветило крепость на вершине Красной скалы, центурион в начищенных доспехах со щитом подошел в одиночестве к воротам крепости. Остановился, не доходя футов сто, и крикнул:
— Центурион Гай Осторий Приск вызывает любого из защитников крепости на поединок. Кто отзовется — пусть выйдет за ворота. Ему гарантирована жизнь, если он победит. И даже если окажется побежденным, но не тяжелораненым, ему позволят вернуться в крепость. Легат Публий Элия Адриан дает в том свое слово.
Приск, разумеется, рисковал. На дерзкий вызов мог откликнуться любой из даков. Но центурион надеялся, что Скирон сейчас слышит его и непременно выйдет, чтобы условиться о дальнейших действиях.
Но никто не вышел. Стояла тишина. Обманчивая тишина горного утра. А потом волчий вой долетел со стен. Приск вовремя прикрылся щитом, и стрелы градом стали бить по щиту, шлему, поножам. Центурион стал отступать, опасаясь одного — рухнуть под ударами стрел. Подбежали Молчун и Тиресий, прикрыли товарища щитами. Тем временем уже нумидийские лучники обстреливали стены в ответ.
План не сработал.
— Наверняка Скирона нет в крепости, ушел на север, — хмыкнул Кука. — Дурак он, что ли, здесь сидеть!
* * *
Адриан не стал отдавать приказ строить штурмовую башню, а начал с того, что велел легионерам подтащить к частоколу таран. Как ни старались даки восстановить стены, времени у них было мало, так что неприступной могла называться только прежняя крепость, а нынешняя наверняка сделалась уязвимой. Адриан не обманулся: через пару ударов «бараньей головы» наскоро восстановленная ограда расселась, колья частокола склонились, как пьяные. Даки пытались сверху поджечь укрытие тарана, но не успели — частокол опрокинулся прежде, и внутрь прорвались построенные черепахой легионеры. Хорошо их вымуштровал Адриан — нигде не шелохнулись щиты, нигде не открылась щель в броне для удара. Напрасно наскакивали даки, напрасно кидали камни и копья — за первой черепахой уже двигалась вторая. Прорвавшись, черепаха раскрылась, и легионеры шеренгами двинулись дальше — по каменной лестнице наверх к внутренней ограде.
Но на лестнице их уже ждали. Каждую ступень приходилось брать штурмом. А наверху, на самой макушке скалы, высилась каменная стена — две башни по углам, и еще одна усиливала стену с воротами. Да и сами эти ворота были не подарок — вход располагался в угловой башне. Такие ворота-ловушку видел Приск прежде в крепости Блидару. Сейчас со стен в нападавших градом летели стрелы и дротики. Римляне вновь перестроились черепахой и устремились к воротам. Ломали дубовые створки долго. Сработанные на совесть, они, казалось, не поддадутся никакому топору. А сверху, со стены и с двух башен, защитники бросали камни, и то одного мертвого или оглушенного легионера приходилось оттаскивать, то другого. Щиты раскалывались, как гнилые орехи, — вскоре у ворот уже образовался завал из разбитой амуниции и мертвых тел. Фабры по настилу протащили таран в расширенный пролом, но далее сдвинуться с места никак не могли — слишком крут был подъем, к тому же колеса тарана застревали на каждой каменной ступени, приходилось подкладывать доски, в то время как даки обстреливали фабров из катапульт со стены. Вслед за тараном втащили в пролом частокола баллисты. Их попытались нацелить на стену, но первые же выстрелы угодили в своих — так что от машин пришлось пока отказаться.
Сразу несколько центурий приставили к каменным стенам штурмовые лестницы. Даки их отталкивали — но рядом вставали новые. Ясно было, что когда-нибудь у защитников кончатся силы, и они не смогут оттолкнуть тяжелую лестницу, — но, прежде чем это произойдет, не один легионер погибнет, грохнувшись с высоты.
— Не пора ли размяться? — насмешливо сказал Наталис стоявшему неподалеку Приску. — Мне кажется, ты замерз.
— Точно, холодно, — поежился Приск. — А уж как замерз Кука! — добавил он, не глядя на старого товарища-бенефициария.
— Зубы так и клацают, — отозвался бывший банщик.
«Сказать ему, что Адриан велел нас беречь, будто честь весталки? Или не говорить?»
Внезапно какая-то дерзкая бесшабашность овладела центурионом. А вот и посмотрим, во что это выльется! Никто не посмеет упрекнуть центуриона Приска, что он струсил! Что укрылся за широкой спиной Адриана.
— Как ты думаешь, Кука, «славный контуберний» — нас так назвали в насмешку? Или всерьез? — спросил Приск.
— Думаю, всерьез, — отозвался Кука. — И еще думаю — Валенсу бы понравилось, если бы его ребята первыми взобрались на стену.
— Ребята, на штурм! Приказ трибуна! — окликнул друзей Гай Приск.
Малыш с Молчуном тут же притащили штурмовую лестницу, заготовленную фабрами.
— Кто будет держать лестницу, а кто полезет наверх? — спросил Кука. — Может, жребий бросим?
— Корабли или головы?[88] — спросил Молчун, доставая монету.
— Корабли! — выбрал Кука.
Молчун подбросил монету, поймал и бросил назад в кошелек.
— Ты лезешь на стену, — сказал и ухватился за лестницу.
— Ты не показал, что выпало! — возмутился Кука.
— У тебя есть шанс получить венок! — Приск положил товарищу руку на плечо. — Если первым заберешься наверх.
