– Невозможно! Это территория Португалии и наша провинция!
– Была – Португалии. Была – иезуитов. Но теперь все изменилось. С помощью наших братьев и Божьего напутствия король Испании победил вашего генерала в Риме!
– Это вздор! Ложь и слухи! Ради своей бессмертной души подчинитесь распоряжениям наместника Христа!
– Я подчинюсь. Я напишу ему сегодня же, обещаю вам. Тем временем мы ждем испанского епископа, вице-короля Испании и нового капитана черного корабля – тоже испанца! Это оговорено в королевском указе. И у нас есть друзья на высоких постах, и они наконец пересилили иезуитов, раз и навсегда! Я иду с Богом, Ваше Преосвященство, прощайте. – Брат Перес встал, открыл дверь и вышел.
В комнате перед кабинетом дель Акуа Сольди проводил монаха взглядом и поспешил к отцу-инспектору. Напуганный цветом лица дель Акуа, он налил ему немного бренди из графина.
– Ваше Преосвященство?
Дель Акуа покачал головой и снова невидящим взглядом уставился в пространство… За последний год от представителей ордена при дворе Филиппа Испанского в Мадриде доходили тревожные новости о растущем влиянии врагов Общества.
– Это неправда, Ваше Преосвященство, испанцы не смогут прийти сюда! Это неправда!
– Это может быть правдой, очень даже легко! Слишком легко! – Дель Акуа прикоснулся к папскому письму. – Этот Папа может умереть, наш глава ордена может умереть… даже король Испании… Тем временем… – Он встал во весь свой рост. – Тем временем мы должны готовиться к худшему и делать что можем. Попросите брата Мигеля, чтобы он срочно привел сюда Кияму.
– Да, Ваше Преосвященство. Но Кияма никогда здесь не бывал. Вряд ли он захочет прийти сюда теперь…
– Скажите Мигелю – пусть говорит все что угодно, но он должен привести сюда Кияму до захода солнца! Потом немедленно отправьте Мартину новости о войне, чтобы он тут же передал их Торанаге. Вы сообщите ему о деталях, но я тоже хочу отправить с ним личное сообщение. Еще: пошлите кого-нибудь – нужно, чтобы сюда пришел Феррьера.
– Да, Ваше Преосвященство. Но что касается Киямы, Мигель, конечно, не сможет…
– Скажите Мигелю – пусть прикажет ему прийти сюда! Именем Господа Бога, если потребуется! Мы – воины Христовы, мы собираемся воевать – воевать за нашего Бога! Поторопитесь!
– Андзин-сан? – Сквозь сон Блэкторн услышал свое имя. Оно донеслось до него издалека, отзываясь в вечности.
– Хай? – ответил он.
Затем он услышал, как его имя повторили еще несколько раз. Кто-то прикоснулся к нему рукой. Он открыл глаза. В предрассветной мгле все вокруг постепенно обретало четкие очертания. Сознание вернулось к нему, удалось сесть. Перед кроватью на коленях сидел лекарь, рядом стояли Кирицубо и госпожа Осиба, глядя на него сверху вниз. Серые вокруг заполонили всю комнату. Масляные лампы бросали теплый свет. Эскулап заговорил с ним. В ушах все еще стоял звон, голос доносился очень слабо, но ошибки теперь быть не могло – он снова слышал. Непроизвольно Блэкторн поднес руки к ушам и прижал их. В голове сразу же взорвалась боль, посыпались искры и цветные огоньки, началась бешеная пульсация.
– Простите… – пробормотал он, дожидаясь, когда стихнет боль, отчаянно приказывая, чтобы она утихла. – Извините, уши болят. Но я теперь слышу – вы понимаете, лекарь-сан? Я теперь слышу – немного. Простите, что вы говорите? – Он следил за губами эскулапа, стараясь разобрать слова.
– Госпожа Осиба и Кирицубо-сама хотят знать, как вы себя чувствуете.
– Ах! – Блэкторн посмотрел на них. Теперь он заметил, что они одеты по всем правилам этикета: Кирицубо вся в белом, только зеленый шарф на голове. Кимоно Осибы темно-зеленое, без рисунка и украшений, на ней еще большой платок из тонкой белой ткани.
– Лучше, благодарю вас… – На душе у него при виде одежд белого цвета стало тревожно. По освещению снаружи он понял, что время подходит к рассвету, а не к сумеркам. – Лекарь-сан, скажите, пожалуйста, я что, спал целый день и целую ночь?
– Да, Андзин-сан. День и ночь. Ложитесь, прошу вас. – Эскулап взял Блэкторна за кисть своими длинными пальцами и сжал их, щупая пульс, – кончиками пальцев он просчитал девять ударов: три на поверхности, три в середине и три в глубине, как учила с незапамятных времен китайская медицина.
Все в комнате ждали его решения. Лекарь удовлетворенно кивнул.
– Кажется, все хорошо, Андзин-сан. Тяжелых повреждений нет, вы меня понимаете? Сильные головные боли, да? – Он подробно объяснил все госпоже Осибе и Кирицубо.
– Андзин-сан, – обратилась к нему госпожа Осиба. – Сегодня похороны Марико-сама. Вы поняли – похороны?
– Да, госпожа.
– Хорошо. Сразу после того, как рассветет. Вы имеете право пойти, если хотите. Вы понимаете?
– Да… Думаю, что да… Если можно, я бы пошел.
– Очень хорошо. – Осиба поговорила с лекарем, попросила его еще лучше следить за состоянием больного. Потом, вежливо поклонившись Кирицубо, улыбнулась Блэкторну и вышла.
Кирицубо подождала, пока она уйдет.
– Как вы, Андзин-сан? Как себя чувствуете?
– Голова болит, госпожа… Прошу меня извинить…
– Простите меня, я только хотела поблагодарить вас. Вы меня понимаете?
– Это долг… Я только выполнял свой долг… Не повезло… Марико-сан погибла…
Кири почтительно поклонилась ему:
– Нет, повезло… Ох, нет, не повезло… Благодарю вас, Андзин-сан. За нее, за себя, за всех… Мы еще с вами поговорим. Благодарю вас. – Она вышла.
Блэкторн собрался с силами и встал на ноги. Боль в голове была так чудовищна, что вызвала желание закричать. Он сжал губы в тонкую линию. В груди ломило, желудок бурлил. Но через некоторое время желудок успокоился, тошнота утихла. Правда, во рту остался противный привкус. Он направился вперед, к окну, взялся за подоконник, стараясь перебороть тошноту, подождал, прошелся туда-сюда. Головная боль и тошнота не проходили.
– Все нормально, спасибо. – Он с облегчением снова сел.
– Вот, выпейте это – вам станет лучше. Установите хара. – У лекаря была добрая улыбка. Блэкторн выпил и задержал дыхание: запах был как у птичьего помета и заплесневелых водорослей, смешанных с гниющими листьями в жаркий летний день, вкус – еще хуже.
– Пейте. Сразу станет лучше, а пока прошу меня извинить.
Блэкторн снова сжался, но заставил себя сделать глоток.
– Скоро станет лучше, извините.
Пришли женщины-служанки, причесали его, уложили волосы, парикмахер побрил. На руки и лицо положили горячие полотенца. После всего этого он почувствовал себя намного лучше. Другие слуги помогли ему одеться в обычное кимоно и крылатую накидку. Принесли новый короткий меч в ножнах.
