Хотя морщины страданий еще не исчезли с его худого лица и тонкий шелк не скрывал его изможденного тела, на Рори глядел другой человек. Исчезла свалявшаяся борода и колтун в волосах. Он был чисто выбрит, и Млика зачесал его черные волосы назад, равномерно уложив по всей голове. Первое предположение Рори относительно его возраста оказалось правильным. Капитану было около тридцати, он был приятной наружности, с орлиными чертами. Как ни странно, он скорее напоминал мавра, чем англичанина, своим темно-медным цветом кожи, черными волосами, высокими скулами и орлиным носом с тонкими ноздрями.
Портер остановился на полпути и склонил голову набок, слушая, как Млика шептал ему, приказывая поклониться.
Рори вмешался:
— Селям необязателен между нами, когда мы наедине. В присутствии других, пока мы находимся в Африке, это будет необходимо, потому что здесь я эмир, а вы все еще раб, фактически мой раб. Теперь, однако, когда мы наедине, давайте поговорим без формальностей, как будто я не господин, а вы не раб.
Рори указал на подушку рядом с диваном. Палец, приложенный рту, и кивок Млике были знаком для негра-великана, и тот бросился за едой.
— Сначала позвольте поблагодарить вас. — Портер сел лицом к Рори. — Если со мной больше ничего не случится, кроме этой ванны и бритья, я всегда буду благодарен вам, сэр.
— Значит, вам понравилось, когда вас моют?
— У вашего негра волшебные пальцы. Я снова почувствовал себя человеком.
— И вы, должно быть, голодны. Я заказал еду. Ваша фамилия Портер — капитан Портер, но я не знаю вашего имени.
— Джихью.
— Тогда я буду звать вас Джихью. Пока мы вдвоем сегодня, вы будете звать меня Рори, так меня зовут друзья, и надеюсь, вы тоже станете моим другом. Вы американец. Никогда не встречал американца. Хотите рассказать про себя?
— Прежде всего хочу сказать спасибо, Рори. Спасибо, что сняли меня с веревки и помогли стать человеком, теперь я не кажусь себе проклятой свиньей, копошащейся в грязи свинарника и питающейся помоями. — После паузы он продолжал: — Я могу многое о себе рассказать. Я родился тридцать один год тому назад в портовом городе в Нью-Гемпшире, это — штат в Соединенных Штатах. Мой отец англичанин, мать — индианка из племени мерримак. Они не были женаты. Белый мужчина не может жениться на индианке. Ведь она всего лишь удобная теплая вещь, кто думает о том, что в результате может родиться человек — полукровка. Как раз я и есть полукровка, ублюдок. Портер — это фамилия человека, зачавшего меня, ну, мать и назвала меня его именем. Меня отдали в учение, а фактически продали в рабство в белую семью. В четырнадцать я сбежал на море юнгой. Я был способным матросом и стал третьим помощником капитана. В трех разных плаваниях я свел дружбу со смертью. Второй помощник капитана был убит, и меня повысили; первый помощник капитана был смыт за борт, и я снова поднялся. Затем капитана закололи ножом в портовом борделе в Картахене, и я стал командовать кораблем. Я чертовски хороший капитан, если позволите похвастать. Команда слушается и уважает меня. Они знают, что я прошел через все испытания, какие только можно себе представить на море.
Рори кивнул, чтобы он продолжал.
— Потом во время нашего последнего плавания судно было захвачено. Я ничего не мог поделать. Нас было слишком мало, и всего одна пятифунтовая пушка на корме да шесть мушкетов. Мой второй помощник и два матроса были убиты. Я сдался при условии, что с нами будут хорошо обращаться. Хорошенькое обращение! Насколько мне известно, с моей командой обращаются гораздо хуже, чем со мной, и, видит Бог, мне было несладко. Эти сраные арабы могут так унизить человека, что он и человеком-то перестает быть и начинает ползать на брюхе, как червь.
Джихью взглянул на Рори, и глаза его сузились до щелок, пока он тщательно изучал лицо Рори.
— Но кто вы такой, сэр, и что вы делаете в этой чертовой дыре?
— Для кого чертова дыра, а для кого и нет.
Рори вспомнил все щедрые подарки, полученные им в Африке.
— А что касается меня и моей профессии, я скажу вам, когда придет время, если оно вообще придет. У меня есть корабль и партия превосходного черного мяса, но мне нужен капитан и команда, чтобы отправиться в плавание. Ваша команда будет отправлена к моему брату, эмиру Мансуру, ее переведут в чистые казармы, где они получат достойную пищу, человеческое обращение, одежду и возможность отдохнуть. Позднее у вас будет возможность поговорить с ними и убедить их плыть с вами. Каждый матрос получит такое же жалованье, которое платили ему вы, что же касается вас, то вы получите обычный капитанский процент. Мне придется держать вас под домашним арестом по двум причинам. Во-первых, вы по-прежнему являетесь рабом Шарифской империи; во-вторых, как иностранец и неверующий нзрани, в одиночку вы будете не в безопасности на улицах. В этом доме вы свободны при условии, что не будете входить в апартаменты моих женщин. У вас будет собственная комната на противоположной стороне внутреннего дворика, где вам будет удобно. Я прикажу, чтобы вам прислуживал раб. Стоит вам ударить в ладоши, и он сделает все, что вы попросите. Здесь вы мой раб, но в то же время господин. Вы даете слово, что не будете пытаться бежать?
— Бежать? Боже праведный, куда ж я убегу? Вот вам мое слово и рука, — Портер протянул руку с перевязанным пальцем, — если не будете ее слишком сильно жать. Это обещание нетрудно будет сдержать. Сейчас же у меня чертовски мало желаний: еда, несколько спелых апельсинов пожевать и чистая постель, в которой я мог бы вытянуться и поспать.
— Постель ждет вас, фрукты и еда будут поданы, а мой слуга Млика проводит вас в вашу комнату. У вас есть право входа ко мне в любое время, когда я в доме. На людях вам придется обращаться ко мне по полному званию и падать ниц. Когда одни, будем звать друг друга по именам. А теперь я прощаюсь с вами и надеюсь — вы не пожалеете о сделанном шаге.
Капитан Джихью направился к двери, где в ожидании стоял Млика. Вопрос Рори остановил его на полпути:
— Джихью, вы женаты?
— Я? Женат? Ни одна порядочная американская девушка не выйдет замуж за индейца-полукровку, а я не любитель портовых борделей, и уж тем более не собираюсь жениться ни на одной из их обитательниц.
— Значит, в Салеме, о котором вы говорили, вас ничего не держит?
— Ничего и никто! Ни жена, ни невеста, ни возлюбленная.
— Но мужчине же нужна женщина, Джихью.
— Вы чертовски правы, Рори. Иногда мне кажется, что именно индейская кровь делает меня таким горячим.
— Учитывая ваше длительное путешествие и заключение здесь, видимо, уже много времени прошло с тех пор, как вы были близки с женщиной в последний раз.
