Перед взором Максима проносились лица всех, кого забрало несусветное приключение.
Уж не давила на плечи тяжесть блестящих лат, и не болталось на виселице тело вздорного паяца.
На этом, к величайшему сожалению, придётся расстаться с нашими персонажами. Расстаться, чтобы вернуть их Клио.[208] А как же иначе, ведь они – реальные исторические личности! Авторы и так позволили себе слишком вольную реконструкцию событий. Извинением может служить лишь то обстоятельство, что в повествовании мы обратились к затерявшемуся во мгле веков и оттого неясному периоду жизни героев. Что же касается их дальнейшей судьбы, то она досконально известна и хорошо описана. И никакой Книге Тота не под силу изменить свершившуюся быль.
Хотя, с другой стороны, разве не есть чёрное дело – взять, да, на самом интересном месте бросить читателя, отослав к пыльным архивам, забытым летописям и музейным экспонатам? Мол, иди, узнавай – как оно там происходило на самом деле.
Нет, пожалуй, так поступить мы тоже не в праве. А потому, просто перескажем факты. На этот раз уже без творческих фантазий и авторских допущений, а так как о том повествуют анналы.
…Вскоре после описываемых событий, в декабре 1812 года, остатки великой армии Наполеона покинули пределы России. В начале апреля 1813 года фельдмаршал Кутузов сильно простудился, а 16 (28) апреля того же года, пребывая в зените славы, скончался в Силезском городке Бунцлау. Так закончилась жизнь человека, который ранее чудесным образом дважды излечивался от ран, врачами признанных смертельными. Человека, который однажды с лукавым удивлением (будто не сам приложил к тому руку!) написал жене: «Бонапарте неузнаваем. Порою, начинаешь думать, что он – уже больше не гений. Сколь беден род человеческий!»
Война продолжалась. Русская армия, во главе которой теперь стоял лично Император Александр I, вступила в пределы Европы и погнала Наполеона навстречу бесславному концу на острове Святой Елены. Сражения следовали одно за другим.
18 (30) октября 1813 года в битве при Ганау был смертельно ранен и через десять дней умер уланский полковник Доминик Радзивилл. По другим сведениям, причиной смерти князя послужила старая рана, полученная ещё в России год назад. Как бы там ни было, за этот год Радзивилл пережил множество утрат. Первейшей из них стал крах жизненных идеалов. Далее, земли и богатство Радзивиллов Александр I раздал русским генералам, отличившимся на поле боя. Жена Доминика Теофилия, известная ветреница, покинула супруга и нашла утешение в объятиях русских офицеров, с которыми заводила частые романы. Много позже смерти мужа её свела в могилу чахотка. Последним в ряду блистательных любовников Теофилии стал красавец-кавалергард Сергей Безобразов. Прямая линия рода Несвижских Радзивиллов на том пресеклась, остались лишь дальние родственники – седьмая вода на киселе.
Переломным этапом войны стало масштабное Лейпцигское сражение, вошедшее в историю под именем Битвы народов. В этой битве Наполеону противостояли Россия, Великобритания, Испания, Португалия, Пруссия, Австрия, Швеция и часть мелких немецких государств-княжеств. Воюющие стороны послали в мясорубку более миллиона солдат.
Важнейшим эпизодом Битвы народов явился бой за деревню Госса. Стратегическую важность указанного населённого пункта подтверждает тот факт, что именно сюда Наполеон бросил лучших воинов – непобедимую старую гвардию, которой без крайней нужды предпочитал не рисковать.
Вот тогда и настал час славы лейб-гвардии Финляндского полка, пожалуй, самого доблестного в русской армии, о чём свидетельствует то обстоятельство, что ни одна часть не могла с ним сравниться по числу Георгиевских кавалеров. Командир финляндцев Максим Крыжановский к этому времени, наряду с другими орденами, тоже имел Георгиевский крест, кроме того, из полковников его произвели в чин генерал-майора.
Получив соответствующий приказ лично от Великого князя Константина, Крыжановский атаковал Госсу под жесточайшим огнём неприятеля, и почти сразу был ранен тремя пулями в ноги, однако, не покинул поля боя, а держался в седле и продолжал распоряжаться атакой. Затем его контузило ядром в грудь, но и это не смогло остановить неистового воина. Лишь ружейная пуля, пущенная в упор, выбила Максима из седла.
Повинуясь последнему приказу поверженного генерала, финляндские гвардейцы продолжали теснить французов, однако, сами несли тяжёлые потери. Батальон Александра Карловича Жерве оказался отрезанным от основных сил. Сзади глухая стена забора, с остальных сторон – превосходящие силы противника – та самая старая гвардия, лучшие солдаты Европы. И некому повести за собой финляндцев, командный состав – кто ранен, кто убит. Ранен и сам Жерве.
В эту страшную минуту солдаты услыхали хорошо знакомый голос дядьки Коренного:
- А ну, не трусь! Надо спасать командиров!
С этими словами могучий гренадер одним рывком поднял полковника Жерве и пособил перебраться через каменную ограду. Следуя сему примеру, финляндцы стали помогать раненым – одному за другим – спасаться вслед за батальонным командиром.
А Коренной тем временем возглавил отпор французам. То был неравный бой, и вскоре дядька остался один. Все товарищи либо благополучно оказались в безопасном месте, либо пали в бою.
Ему предлагали сдаться, но Коренной лишь качал головой и продолжал отбиваться от наседавшего неприятеля. Когда сломался штык, Леонтий стал отбиваться прикладом. Увы, сломался и он. Отбросив бесполезное теперь оружие, богатырь смачно плюнул на могучий кулак и стукнул ближайшего супостата так, что медвежья шапка полетела в одну сторону, а её хозяин – в другую. Тогда враги просто стали колоть русского штыками, пока тот не повалился наземь.
Позже во французском лазарете, куда неприятельские гвардейцы притащили снискавшего их уважение Коренного, на теле финляндца насчитали восемнадцать штыковых ран. Врачи в недоумении разводили руками: с такими ранениями не живут! Но дядька жил, да ещё и ругался, на чём свет стоит.
О невероятном случае доложили Наполеону. Тот был так удивлён, что не погнушался лично навестить пленного русского на больничной койке. О чём говорили эти двое – неизвестно, но, уходя, Император велел хорошенько лечить и кормить Солдата. А на другой день издал по армии приказ, в котором прославлялся Леонтий Коренной, а его подвиг ставился в пример всему французскому воинству.
После выздоровления дядьку отпустили из плена, и он вернулся в полк. О дальнейшей жизни Коренного известно то, что стал он подпрапорщиком и жил себе тихо с семьёй на хорошую пенсию. За подвиг герою пожаловали особую серебряную медаль с надписью: «За любовь к Отечеству».
