В самом деле портшез дввинулся. Рауль прижался в угол и, приятно убаюкиваемый быстрым и ровным движением своего экипажа, скоро задремал. Прошло четверть часа. Вдруг носильщики снова остановились. Рауль проснулся, думая, что его донесли до гостиницы, и высунул голову в дверцу. Он не узнал дома, напротив которого остановился портшез. Улица была совершенно пустая, узкая, грязная, и тусклый свет луны едва проникал сквозь густой мрак. Носильщики, казалось, совещались, стоя шагах в десяти от портшеза, который поставили на землю.
— Где же это мы? — закричал им Рауль.
Носильщики подошли. Рауль повторил свой вопрос.
— Пора выходить, — сказал один из них грубым голосом.
— Выходить?.. Разве мы уже дома?
— Да.
— Где гостиница «Золотое Руно»?
— Она здесь или в другом месте, это все равно.
— Вы что, с ума сошли?
— Полно разговаривать!.. Выходите, да поскорее, а не то мы вас сами вытащим…
Носильщик, говоривший таким образом, растворил дверцу. Рауль понял, что ему угрожает большая опасность. Присутствие духа не оставило его. Он выскочил из портшеза как можно дальше от носильщиков. Предчувствуя, что на него будет сделано нападение, молодой человек прислонился к стене, чтобы мошенники не могли окружить его. Положив руку на эфес шпаги и приготовясь защищаться, он спросил:
— Чего вы хотите от меня, негодяи?
— Ваших денег!
— У меня их нет.
Носильщики отвечали свирепым хохотом.
— Вы вышли из игорного дома… бросили нам луидор за расстояние, требующее не более получаса ходьбы, и еще уверяете, что у вас нет денег!.. Плохую же отговорку вы придумали!
— Ну, если так, — сказал Рауль, чувствуя, что должен не терять присутствия духа и смело рисковать всем, — если вам нужны мои деньги, а я не хочу дать их вам, придите и возьмите их сами…
— Так мы и сделаем…
— Я жду!
И, обнажив шпагу, Рауль принял оборонительную позицию. Воры обычно очень трусливы. Редко бывает, чтобы они подвергали себя опасности, когда она представляется им лицом к лицу; сопротивление открытое, притом вооруженной рукой, большей частью смущает их. Рауль рассчитывал на это и не ошибался. Разбойники, несмотря на то, что их было двое против одного и что тяжелые палки портшеза могли стать в их руках оружием более опасным, чем щегольская шпага, отступили назад, вместо того чтобы броситься вперед. Рауль воспользовался этой остановкой, чтобы сделать четыре шага направо и таким образом с выгодой изменить свое положение. Он встал в углубление, образованное дверью. Ступени этой двери служили ему как бы пьедесталом, так что он возвышался над своими противниками, которые снова начали советоваться. Наконец один из них выступил вперед и сказал смягченным тоном, показывавшим примирительное намерение:
— Не сердитесь, давайте, если можно, поговорим.
Рауль сделал движение, означавшее: я слушаю. Разбойник продолжал:
— Мы хотим ваших денег, мы зашли уже слишком далеко, чтобы отступать, мы сильнее и, следовательно, вы должны исполнить наше требование; будьте же любезны, сделайте это добровольно, и, честное слово, мы вам не причиним ничего дурного…
Рауль колебался.
«Может быть, — думал он, — бросив горсть золота этим разбойникам, я успею спасти мою жизнь, которой угрожает опасность, и огромную сумму, которая со мной…»
Но почти тотчас же ему пришло в голову, что едва ли они удовольствуются несколькими луидорами, которые он им пожертвует. Притом Рауль не принадлежал к числу тех слабых душ, которые отступают перед опасностью.
— Я отказал сейчас и отказываю опять, — отвечал он твердо.
— Напрасно.
Рауль пожал плечами и промолчал.
— Это ваше последнее слово?
— Последнее.
— Раз, два, три?
— Да, да! сто раз «да»!..
— Ну, как вам будет угодно!..
И носильщики оба бросились на Рауля с поднятыми палками. Молодой человек хотел отразить удар своей шпагой, но палки были втрое длиннее его ломкого оружия. Противники Рауля могли нападать на него издали, а ему невозможно было достать до них. Однако на минуту ему удалось уклониться от удара. Затем шпага Рауля наткнулась на конец палки и сломалась как стеклянная. Обезоруженный таким образом, молодой человек должен был погибнуть. Страшный удар поразил его голову. Он вскрикнул и упал навзничь, без чувств. Без сомнения, дверь, к которой он стоял прислонившись, была плохо заперта, потому что под тяжестью его тела она растворилась. Тело Рауля распростерлось наполовину в коридоре дома, наполовину на грязной мостовой улицы.
— Попался наконец! — пробормотали разбойники с торжеством.
И они бросились к своей бесчувственной жертве со свирепой жадностью коршунов, устремляющихся на труп. Они обшарили карманы молодого человека и вытащили золото и часы с гербом.
— Все ли? — спросил один из них.
— Все, что я мог найти.
— Маловато!
— Да, черт побери!
— Ты, наверно, плохо обыскивал.
— Обыщи лучше, если можешь.
— Я так и сделаю.
И снова карманы Рауля были обшарены вдоль и поперек.
Десять раз жадные руки воров касались связки банковских билетов, но негодяи не подозревали о ценности этого пакета шелковистых бумажек и не обращали на него ни малейшего внимания.
— Решительно это все! — вскричал разбойник, которого звали Жаном.
— И мне кажется, что так.
— Надо удовольствоваться и этим…
— Да, за недостатком лучшего.
— Теперь нам нечего здесь делать, не правда ли?
— Нечего.
— Так бежим отсюда…
— И поскорее!..
Разбойники хотели уже удалиться, но Жан остановил своего товарища.
— Постой минуту! — сказал он.
— Ну, что еще?
Жан указал на тело Рауля.
— А что мы будем делать с этим молодцом?
— Не знаю.
— И я так же не знаю, поэтому и спрашиваю.
— Ты думаешь, что он умер?
— О! да.
— Не худо было бы удостовериться в этом…
— Каким образом?
И разбойник докончил фразу свирепым жестом. Жест этот показывал, что нужно было нанести Раулю новый удар и прекратить его жизнь совсем, если он был еще жив.
— К чему? — спросил его товарищ, у которого, вероятно, сердце было не так жестоко.
— А если он опомнится и встретится с нами?..
— Где?
— Откуда мне знать?
— Он нас не встретит…
— Не полагайся на это!..
— Он совсем нас не разглядывал… Нам стоит только возвратиться на улицу Сент-Онорэ, притом у него нет ни свидетелей, ни доказательств, чтобы обвинить нас…
— Все это прекрасно, но я не положился бы на это!..
— Напрасно.
— Стало быть, ты не хочешь его прикончить?..
— Нет.
— Мокрая курица!.. Ну, пусть будет по-твоему! Если уж тебе так хочется, я исполню твое желание!
