Виктор покачал головой.
– В этом как раз и заключается твой промах. Вампиры неспособны на самопожертвование. Если и попытаются, все равно выйдет боком.
– Он прав, – она по-прежнему обращалась к обуви виконтессы, – ты погибла из-за меня. А теперь выйди из залы. Как бы ты ни клацала клыками, я все равно не поверю, что ты захочешь смотреть, как он будет меня убивать.
– Но почему? – воскликнула Гизела, и ее слова эхом отразились от стен замка, – Почему ты не сказала раньше? Тебе стоило только намекнуть! Не было ведь ни Ганга, ни лотосов – это все твоя фантазия, Берта. А могла быть нашей, – добавила она чуть слышно.
– Какая теперь разница, – пробормотала Берта, – Прощай…
Ее глаза широко распахнулись, и она схватилась рукой за шею, стараясь отцепить невидимый ошейник, пережавший ей голосовые связки. Виктор взмахнул рукой и мужчины, уже подавшиеся вперед, так и замерли в напряженных позах. Ему даже не нужно было контролировать их взглядом. Только пожелать.
– Берта! – Гизела бросилась к упавшей девушке. – Это он с тобой делает?
Виконтесса бросила ненавидящий взгляд на Виктора, который послал ей воздушный поцелуй, обняла заклятую подругу и прошептала:
– Мы справимся с ним, вместе мы обязательно справимся, – и произнесла уже вслух, громко и уверенно, – Освободи ее. Немедленно!
Ответом стал его нетерпеливый жест, будто она была шалуньей, которую отсылают спать без ужина. Однако в большинстве семей с шалунами поступают куда мягче. Невидимые пальцы вцепились в волосы, вырвав у Гизелы крик, оттащили ее от упавшей Берты и, когда она продолжила упираться, швырнули об стену. Человек от столь сокрушительного удара собирал бы все зубы, включая и не выросшие еще зубы мудрости, в радиусе мили. Вампирша же сползла на каменный пол и, прикрывая волосами разбитое лицо, коротко простонала. Граф вторил дочери глухим криком, похожим скорее на звериный рев.
– Сворачиваем мелодраму, – проговорил Виктор. – Времени на прощания было предостаточно.
Все еще сидя на полу, Берта слепо шарила в воздухе, будто пыталась нащупать точку опоры. Как ни странно, ей это удалось. Крепко, обеими руками, она ухватилась за что-то невидимое, но твердое, и рывком поднялась на ноги. Воспаленный взгляд она не сводила с его лица, по которому вдруг пробежала тень беспокойства. И тут она дернула на себя опору, так сильно, что едва не опрокинулась на спину. Но своего добилась. Виктор слегка подался вперед. Руки у него и раньше были пустыми, но, судя по его недоуменному взгляду, они только что опустели окончательно. А Уолтер, во все глаза смотревший на эту сцену, готов был поклясться, что услышал лязг металла о камень.
– Вот видишь! Если как следует разозлить марионетку, она так потянет за ниточки, что сломает кукловоду пальцы.
– Грубая сила не к лицу барышне, – отозвался вампир, изучая ее куда внимательнее, чем прежде. – Что это на тебя нашло?
– Ты ударил мою любимую, – с нажимом произнесла Берта. – Крайне неосмотрительно с твоей стороны. Даже не знаю, чем объяснить подобный промах. Разве что ты совсем раздружился с головой? В таком случае, тебе нужна медсестра. Вам тут всем нужна медсестра! – бросила она в толпу вампиров. – Кстати, безумие сейчас успешно лечат гипнозом. Попробуем?
Она достала из кармана чепец, разгладила его и нахлобучила на голову. Расстегнув воротник, сняла с шеи медальон. С вежливым любопытством виконт де Морьев наблюдал за ее приготовлениями. Сначала медальон закружился вокруг своей оси, свивая цепочку в спираль, но под горящим взором Берты начал послушно раскачиваться из стороны в сторону. Торжествующая гипнотизерша вытянула перед собой руку и кивнула вампирам – смотрите и успокаивайте нервы.
Виктор зевнул. Размял длинные, холеные пальцы, и легонько пошевелил ими, точно касался клавиш рояля. Его движение отозвалось порывом шквального ветра, чуть не сбившего Берту с ног.
Створки медальона распахнулись, и оттуда выплыла фотография, размытая и потрескавшаяся, но на ней еще можно было разглядеть лицо девочки-подростка. Темные волосы были заплетены в аккуратные косички с кремовыми лентами, нарезанными в свое время из прохудившейся шелковой простыни. Улыбаясь, девочка разглядывала собравшихся. Берта медленно, то и дело замирая, протянула к ней руку, словно пыталась поймать готовую вспорхнуть бабочку. Но фотография, считанные секунды провисев в воздухе, разлетелась в прах и все нарастающий ветер разнес его по зале. За ней взорвался и медальон, окатив лицо Берты расплавленными брызгами. Даже не поморщившись, она смахнула их и посмотрела на жениха.
И еще раз посмотрела, но глубже.
– Вот видишь, у меня есть Сила.
– У нас есть Сила, – поправила Берта. – Считай, что у нас одна тарелка супа на двоих, вот только у меня черпак вместо ложки.
– Ой ли?
– А если ты читаешь мои мысли, я могу прочесть твои. Чувствуешь, как плещется сказочная Сила? Она размыла границы между нами. Но у меня не осталось ни кошмаров, ни желаний – все они собрались здесь во плоти! Как ты будешь мною управлять?
А вот я про тебя кое-что знаю! – проговорила она с какой-то неожиданной, совсем детской злобой, будто девчонка, наткнувшаяся на любовное письмо старшего брата.
Голова кружилась от ярости, и то была приятная ярость, праведная, подкрепленная мощью. Она только что нащупала его слабое место.
– Знаю, ради кого мы здесь собрались. Что ж, пусть приходит и полюбуется! Ты решил, что она согласится? Ха! Да погляди она на тебя сейчас, сама бы на плаху забралась и умоляла палача, чтоб он лишней минуты ее в живых не оставил!
Вампиры озадаченно смотрели на Мастера, но тот, судя по искривившимся губам, понял, кого Берта имеет в виду.
– Не вздумай так про нее говорить!
– Не кричи на меня, милый, мы еще не женаты. Хотя за чем дело стало? Давай поцелуемся.
– Что ты задумала?
– Сейчас узнаешь.
– Не подходи, – приказал Виктор, но вампирша уже двинулась к нему.
Ветер усилился. Скромный пучок на ее затылке, державшийся благодаря героическим усилиям двух-трех шпилек, растрепался окончательно. Темные пряди начали стремительно белеть, как будто Берта шла против метели и хлопья снега оседали на ее волосах.
– Что происходит? – Эвике дернула Уолтера за рубашку так, что отлетели сразу несколько пуговиц. – Господи, что с ней происходит?!
Но волосы Берты не поседели, всего лишь сделались белокурыми и закрутились в мягкие, ниспадающие локоны. Ветер стих так же внезапно, как и начался, потому что Виктор опустил руки и пошатнулся. Казалось, считанные секунды отделяют его от обморока.
А метаморфозы все продолжались. Черты ее лица изменялись, словно она была статуей, которую слепил неведомый скульптор, но под конец работы ему пришла в голову идея получше и он начал торопливо мять застывающую глину. Острые скулы втянулись, щеки сделались округлыми, с нежным румянцем.
