Эверс позвонил. Вошёл Лютц.
– Документы обер-лейтенанта готовы?
– Яволь.
– Итак, завтра утром, я думаю, можно выезжать.
– Завтра на рассвете я выеду машиной на Шамбери, оттуда поездом в штаб корпуса. А из Лиона уже в Сен-Назер.
– Время поездки не ограничиваю, но надеюсь, что вы вернётесь быстро.
Лютц и Генрих вышли из кабинета.
– Завидую тебе, Генрих.
– Чему это?
– Ты всё ездишь, всюду бываешь, а я, кроме этого опостылевшего мне штаба, ничего не вижу, – пожаловался Лютц.
– Надеюсь, ты не завидуешь, что в плен к маки́ попал я а не ты?
– Это единственная командировка, в которую мне бы не хотелось ехать! – рассмеялся Лютц.
– Я думаю, Карл, что последний вечер перед отъездом мы проведём вместе.
– Если его снова не испортит Миллер.
– А я нарочно зайду к нему раньше, попрощаюсь, чтобы ему не пришло в голову являться ко мне.
Генрих вышел из штаба и уже направился к службе СС, но его внимание привлекла тележка, которую толкал впереди себя старый антиквар, выкрикивая на всю улицу:
– Старинные гравюры! Миниатюры лучших художников Франции! Репродукции картин мировых сокровищниц искусства! Художественные произведения воспитывают вкус. Лучше иметь хорошую копию великого художника, чем плохую мазню маляра. Покупайте старые гравюры, репродукции. Копии скульптур!
Генрих подошёл к старику.
– Скажите, не могу я достать у вас хорошие копии Родена?
– Даже копии Родена чересчур большая драгоценность, чтобы я возил их с собой. А что именно хочет приобрести мсье офицер?
– Мне давно хочется иметь хорошую копию бюста Виктора Гюго.
– Вам повезло, мсье, весьма удачную копию бюста я недавно приобрёл совершенно случайно. Если вы разрешите, я принесу его вам через полчаса.
– Мой адрес: гостиница «Темпль», номер 12, – бросил Генрих и ушёл.
Отослав Курта, Генрих взволнованно заходил по комнате, всё время поглядывая на часы. Встреча со странствующим антикваром явно взволновала его. Она была слишком неожиданной, и это вызывало беспокойство, даже тревогу.
Когда в дверь постучали, Генрих с облегчением вздохнул. В дверях показался старый антиквар, держа в руках что-то завёрнутое в большой чёрный платок.
– Вы, кажется, хотели иметь копию этой скульптуры, мсье офицер?
Генрих даже не взглянул на копию.
– В номере мы одни, – тихо сказал он, запирая дверь.
– Отоприте, – строго приказал старик, – какие могут быть секреты между обер-лейтенантом немецкой армии и стариком антикваром?
Генрих повернул ключ. Старик поставил бюст между собой и Генрихом, присел на краешек стула, как садятся обычно маленькие люди в присутствии знатных особ. На столе старик разложил несколько миниатюр, вынутых из кармана. Теперь всё выглядело совершенно естественно, и если бы кто-либо ненароком заглянул в номер, он не заметил бы ничего подозрительного. Бедняк-антиквар старается всучить офицеру, не разбирающемуся в искусстве, какую-то подделку. Не меняя позы и даже выражения лица, старик начал не совсем обычный разговор:
– Мне кажется, товарищ капитан, и, кстати, не только мне, что последнее время вы ведёте себя чересчур рискованно.
– Вся моя работа здесь – риск.
– Знаю, но вы чересчур отпустили поводья. Должен предупредить, что стоит вопрос о переводе вас отсюда.
Генрих вздрогнул.
– У вас, кажется, и нервы начали сдавать. – Старик внимательно взглянул на Генриха. – Мне стало известно о ваших связях с маки́ и о помощи им. Об этом знают несколько человек, даже больше – добрый десяток людей. И вы не возражаете?
– Нет.
– И чувствуете себя в полной безопасности?
– Опасность порождается самим характером моей работы.
– Не об этом речь. Вам известно, что о вашем неосторожном поведении на плато, когда вы задержали, а потом отпустили двух партизан, знают несколько человек?
– Догадываюсь, что об этом знает хозяйка гостиницы.
– Вы не замечаете, что вашим окружением уже интересуется гестапо?
– Знаю.
– Расскажите, что вы знаете.
Генрих передал свой последний разговор с Заугелем, сказал о его подозрениях, касающихся Моники, о провокаторе с электростанции.
– Какие меры вы приняли?
– Ликвидировал Заугеля, а о провокаторе сообщил Монике Тарваль, которая поддерживает связь с электростанцией, и командиру отряда маки́…
– Старший электротехник два дня назад умер, поражённый током высокого напряжения.
Генрих с облегчением вздохнул.
– Какие ещё подозрения против вас?
Генрих рассказал, о допросе Курта Миллером и об анонимке Шульца. Антиквар задумался.
– Шульца надо убрать. И как можно скорее. Если у него возникло подозрение и он начал действовать, то не ограничится одной анонимкой.
– Я должен завтра выехать на Атлантический вал и, надеюсь, что там разыщу Шульца. Ведь его донос прибыл из Монтефлера.
– С каким поручением вы едете на Атлантический вал? Генрих рассказал о задании Эверса.
– Это именно то, что нам необходимо, как воздух. Наши союзники оттягивают открытие второго фронта, ссылаясь именно на Атлантический вал, который якобы представляет собой неприступную крепость. Выполните поручение как можно точнее. Нас вполне удовлетворит копия рапорта к вашему генералу и, конечно, фотоплёнка. Но помните, тайну этого вала гестапо оберегает как зеницу ока. Там уже погибло несколько наших и английских разведчиков.
– Надеюсь, что мне повезёт.
– Мы тоже. Вам удалось очень хорошо замаскироваться, что в значительной мере облегчает вашу работу. Было б непростительным безумством демаскировать себя какой-либо неосторожностью или излишним молодечеством. Поэтому нас так волнует риск, которому вы себя подвергаете, вмешиваясь в дела, от которых должны стоять в стороне. В частности, это касается Людвины Декок.
– Я сам долго колебался. Но её арест угрожал и моей личной безопасности.
– Мне кажется, что вами руководило не только это. Помните, капитан, что иногда, спасая одного человека, мы рискуем жизнью сотен, а то и тысяч. Рискуем провалить те планы, о которых мы с вами даже не догадываемся. Такие планы имеются у командования в расчёте на нас, и было бы очень жаль, если бы их пришлось поломать. Итак, будьте осторожны, в десять раз осторожнее, чем были до сих пор… Теперь, что касается Шульца. Я приму все меры, чтобы его уничтожить. Он запятнал себя такими преступлениями, уничтожая мирное население, что заслужил самую суровую кару. И то, что он решил вмешаться в дела нашей разведки, только приблизит приговор, которого он заслужил как военный преступник. Но может случиться так, что я не смогу выполнить своего обещания. Если во время вашего пребывания на участке Сен-Назер вы не получите от меня никаких известий, вам придётся самому убрать Шульца. Мне очень не хотелось бы этого, но другого выхода я не вижу. Надо действовать быстро, иначе он может раскрыть вас как разведчика, а вы нам сейчас необходимы, как никогда. Да, кстати, ваш денщик надёжный человек?
