– Ты списан на берег, капитан! – глумился Феррьера. – Ты теперь на якоре! Останешься здесь на всю жизнь, тебе никогда не дадут пропуска на наши корабли! Ты навеки останешься здесь, на берегу!
Время для него будто остановилось. Он стал тонуть. Потом глаза его прояснились. Он услышал крики чаек, почуял запах мусора на берегу, увидел Феррьеру, увидел всех своих врагов и понял: все это ложь… Все они лгут, чтобы вывести его из равновесия… Он понял это очень четко и решил, что священник тоже участвует в заговоре.
– Черт бы тебя побрал! – закричал он и бросился на Феррьеру, высоко подняв меч. Но этот бросок он совершил только в мыслях. Он не успел. Его легко остановили и отобрали мечи. Он идет между двумя серыми, среди всей собравшейся толпы. Так его довели до сходен галеры, вернули мечи и дали возможность двигаться самому.
Он едва видел, почти не слышал. Мозг с трудом что-то соображал сквозь заполнившую его боль. Конечно, это уловка, чтобы свести его с ума, и они бы преуспели, если бы он поддался. «Боже, помоги мне! – взмолился он. – Кто-нибудь, помогите мне!» Вдруг рядом с ним оказались Ябу, Винк, его вассалы. Он не мог уже разобрать, на каких языках с ним говорят. Его проводили на борт. Кири, Садзуко… Ребенок плачет на руках у няньки… На палубе толпятся остатки самураев в коричневой форме, гребцы, моряки. Ябу и Винк что-то говорят ему. Чтобы сосредоточиться, ему потребовалось много времени…
– Капитан, ради Бога, объясните, почему они дали вам уйти?
– Я… они… – Он не мог сказать ни слова.
Вот он на полуюте, и Ябу командует капитану немедленно выходить в море, прежде чем Исидо передумает отпустить их всех. Прежде чем серые на пристани передумают… Он приказывает капитану полным ходом идти в Нагасаки. Кири говорит:
– Простите, Ябу-сама, сначала в Эдо, нам надо в Эдо…
Небольшое суденышко легко несется на веслах от верфи, против приливного течения и ветра, и выходит на большую воду. Чайки кричат им вслед. Блэкторн наконец справился со своим оцепенением настолько, что смог связно произнести:
– Нет, извините! Давайте в Иокогаму! Нужно попасть в Иокогаму!
– Сначала отправим людей в Нагасаки, Андзин-сан, вы меня понимаете? Это важно. Сначала людей. У нас есть план. – Это Ябу.
– Нет, плывем в Иокогаму. Мой корабль… Мой корабль в опасности…
– В какой опасности? – требует ответа Ябу.
– Христиане говорят… говорят: он сгорел!
– Что?
– Ради Бога, капитан, это не ошибка? – кричит Винк.
Блэкторн дрожащей рукой показывает на лорчу:
– Они мне сказали… Они говорят: «Эразм» погиб, Йохан… Наш корабль пропал… сгорел… – Тут он не выдерживает и кричит: – О Боже! Сделай так, чтобы это было вранье!
Он стоял на мелководье и смотрел, как легкий прибой омывает обугленный остов корабля, наклонившегося и севшего на дно. Судно застряло в семидесяти ярдах от берега. Мачты исчезли, палубы не было. Сгорело все, кроме киля и торчащих в небо шпангоутов.
– Эти обезьяны пытались вытащить его на берег, – уныло сказал Винк.
– Нет, это его прибоем так вытащило.
– Боже мой, зачем вы так говорите, капитан? Если бы вы были здесь, при этом дьявольском пожаре, и у этого Богом проклятого берега – вы бы тоже вытащили его на берег, чтобы лучше бороться с огнем! Даже эти обезьяны знали! – Винк сплюнул на песок. – Вам не следовало доверять им корабль… Что мы теперь будем делать? Как попадем домой? Вам надо было для надежности отправить корабль в Эдо, и нас тоже, вместе с эта.
Жалобные ноты в голосе Винка раздражали Блэкторна, каждая мелочь в Винке теперь его раздражала. Трижды за последнюю неделю он чуть не приказал своим вассалам тихонько прикончить Винка и выбросить за борт. Он сам был в таком состоянии, что не мог выносить нытья, раздражения, досады. Но каждый раз сдерживался и уходил на палубу или спускался в трюм, отыскивая Ябу. При нем Винк не издавал ни звука – боялся, и не без оснований… На борту корабля сдерживаться легче, а здесь, на берегу, перед этим голым скелетом, непросто сохранять спокойствие.
– Может быть, они и вытащили его на берег, Йохан. – Он чувствовал смертельную усталость.
– Вы готовы поспорить, что эти негодяи вытащили его на берег! Но они же не погасили пожар, черт бы их всех побрал! Не следовало допускать на корабль этих желторылых грязных обезьян…
Блэкторн перестал его слушать и сосредоточился на галере. Она стояла на якоре ближе к пристани, в нескольких сотнях шагов от Иокогамы. Навесы лагеря мушкетного полка на берегу и у подножия гор остались целы, люди маршировали, куда-то торопились, чувствовалось какое-то беспокойство. Стоял теплый, солнечный день без малейшего ветерка. Откуда-то доносился запах мимозы. Он разглядел на полуюте Кири и госпожу Садзуко под оранжевыми зонтиками – они беседовали. А, вот почему мимоза… Потом увидел Ябу и Нагу, расхаживающих по пристани: Нага говорил, а Ябу слушал, оба были захвачены разговором. Вот они посмотрели на него, – видимо, чем-то встревожены.
Когда галера два часа назад повернула к деревне, Ябу высказался определенно:
– Зачем подходить к нему, Андзин-сан? Корабль мертв, все кончено. Поедемте в Эдо! Нужно готовиться к войне, а времени у нас не много.
– Прошу прощения, давайте остановимся здесь. Я должен глянуть повнимательнее. Пожалуйста.
– Поедемте в Эдо. Корабль мертв – с ним покончено.
– Если хотите, идите, – я доберусь вплавь.
– Постойте, но разве я не прав, что корабля больше нет?
– Извините, я прошу вас остановиться. Ненадолго. Потом поплывем в Эдо.
Ябу наконец согласился, они причалили, их встретил Нага с красными от недосыпания глазами.
– Прошу прощения, Нага-сан. Пожалуйста, объясните, что здесь происходит?
– Простите, не знаю. Меня здесь не было, понимаете? Меня на несколько дней посылали в Мисиму. Когда я вернулся, мне сказали, что ночью было землетрясение. Все произошло ночью, понимаете? Вы поняли – землетрясение, Андзин-сан?
– Да, понял, пожалуйста, продолжайте.
– Землетрясение, не такое уж сильное. Ночью. Одни говорят: был большой прилив, другие – только одна большая волна… В ту ночь был шторм. И тайфун. Вы поняли – тайфун?
– Да-да.
– Ах, извините. Очень темная ночь. Большая волна, опрокинулись масляные лампы, корабль охватило огнем. Все сгорело – очень быстро.
– А охрана, Нага-сан? Палубные матросы?
– Очень темно. Огонь… Он распространился очень быстро, понимаете? Извините. Сиката га най? – добавил он с надеждой.
