— Слушаю.
— Так уж получилось, что я в курсе всех ваших замыслов. О, не нужно хвататься за шпагу… Я вовсе не намерен вас выдавать. Во-первых, доносить позорно для дворянина, во-вторых, это было бы крайне невыгодно… Я, знаете ли, всей душой желаю успеха и победы вам и вашим друзьям, полного осуществления ваших замыслов…
— Спасибо на добром слове, — настороженно сказал д'Артаньян. — Но о чем вы, в таком случае, хотите со мной говорить?
Лорд Винтер перегнулся к нему через стол, понизил голос до шепота:
— Арамис, я просто-напросто хотел попросить вас внести в ваши планы некоторые изменения, довольно-таки пустяковые…
— А именно?
— Я же говорил, что знаю практически все, — сказал Винтер с загадочной улыбкой. — я вовсе не собираюсь вас просить внести какие-то изменения в судьбу некоего недалекого рогоносца по имени Луи… Но что касается других …
— Извольте выражаться яснее, — сухо сказал д'Артаньян.
— Охотно. В конце концов, мы друг друга стоим, потому что оба сейчас — отъявленные заговорщики… Дорогой Арамис, вы ведь почти незнакомы ни с герцогом Анжуйским, ни с принцем Конде, верно?
— Пожалуй…
— Вы их почти не знаете. Они ничего не успели сделать для вас — одни лишь обещания. О, конечно, они их когда-нибудь сдержат, но я могу предложить вам гораздо более приятное будущее…
— И что я для этого должен буду сделать?
— Сущие пустяки. Вам даже не понадобится делать это самому, если не лежит душа. Вам нетрудно будет подыскать себе подручных среди заговорщиков… Итак, Арамис, я знаю, что кардинала Ришелье ваши друзья задумали убить в его замке Флери. Они явятся туда словно бы в гости во главе с герцогом Анжуйским и принцем Конде, а за столом разыграют мнимую ссору, шпаги появятся из ножен, и в суматохе с полдюжины их проткнут кардинала… Как видите, я знаю все. Но тут-то и начинаются те изменения, которые мне крайне желательны… Что если суматоха продлится чуточку дольше, чем ваши друзья задумывали? Всего на пару минут дольше. Но в результате окажется, что сраженным оказался не только кардинал, но еще и герцог с принцем… Это ведь сущая безделица, Арамис: два-три удара шпагой, пара пистолетных выстрелов… И останется только ее величество, Анна Австрийская. Только она одна. И править она будет безраздельно. Ну к чему тут в этой комбинации герцог и принц? Тем более что вы лично не теряете ничегошеньки, наоборот, приобретете еще больше. Вот вам доказательство серьезности моих намерений. — Он извлек из-под плаща и положил на стол большой и тяжелый мешочек, издавший стук, словно приличных размеров булыжник. — Здесь тысяча пистолей — в испанских двойных, и это лишь, если позволено так выразиться, скромный первоначальный взнос… В дальнейшем моя благодарность неизмеримо превзойдет этот скромный залог дружбы. Поместья в Англии, с которых можно получить изрядный доход, орден Подвязки или Бани, титул… Мои полномочия, не сочтите за похвальбу, можно смело назвать неограниченными. Ваше будущее, согласись вы на мое предложение, можно считать устроенным, так что вам позавидуют многие…
«Интересное предложение, — цинически подумал д'Артаньян. — И насквозь понятное, без малейших загадок. Нетрудно понять, кто будет набиваться в соправители к королеве при этакомто раскладе. Лопни моя селезенка, речь идет об одном хорошо мне знакомом английском герцоге, недавно наставившем рога самому королю Франции. Недурную каверзу вы замыслили, господа англичане! В Столетней войне нас не победили, так, стало быть, решили попробовать с другого конца?»
Но вслух он сказал, сохраняя на лице полнейшую невозмутимость:
— Интересное предложение, милорд…
— Могу дать вам честное слово дворянина, что я сдержу все свои обещания…
— Ну конечно, — сказал д'Артаньян. — Как же без честного слова в таких вот делах?
— Итак? — напряженно спросил лорд Винтер.
«Что тут думать? — сказал себе д'Артаньян. — На тысячу пистолей батюшка не только отстроит Артаньян и прикупит утраченные земли, но, пожалуй, сможет приобрести и заливные луга у горы Понс — отличное подспорье в хозяйстве, сколько раз я об этом слышал… Если, как учит его высокопреосвященство, не имеют значения клятвы, данные заговорщикам и убийцам, то и деньги у них можно брать со спокойной совестью. Предназначались они для дурного дела, а пойдут на благое. Да и потом, грех не обмануть англичанина, еретика чертова, врага исконного…»
— По-моему, на такое предложение следует сразу отвечать согласием, — сказал он, постаравшись придать себе самый коварный и зловещий вид, какой, по его убеждению, и должен быть у приличного заговорщика. — Уговорили. Вы и мертвого уговорите, милорд, особенно с помощью таких вот увесистых аргументов…
И он по-хозяйски придвинул к себе тяжеленный кошелек, подумав при этом: «Буду отсылать батюшке деньги, обязательно напишу, чтобы сколько-нибудь на церковь пожертвовал, тогда уж и вовсе никакого греха на душе…»
— Вы, надеюсь, сумеете все организовать? — спросил Винтер озабоченно.
— Будьте уверены, — сказал д'Артаньян. — С такими деньгами это будет нетрудно.
— Но имейте в виду, что руки у нас длинные…
— Не сомневаюсь, — сказал д'Артаньян. — Что же, я постараюсь сделать все, что велит мне мой долг перед Францией, клянусь!
«Ловко, д'Артаньян! — подумал он восхищенно. — Такую клятву не грех и соблюсти в точности. Я ведь ни капельки не лгу, я и в самом деле сделаю все, что велит мне долг перед Францией…»
— У вас мало времени, — сказал лорд Винтер. — Как только вернетесь в Париж, принимайтесь за дело… Ну вот и ваш человек. Мне пора удалиться, никто не должен видеть нас вместе…
И он выскользнул из-за стола, словно бесплотный дух, в мгновение ока исчезнув в клубах заволокшего зал никотианового дыма… Казалось, он вообще не появлялся здесь — но увесистый кошелек являл собою крайне весомый довод в пользу того, что разговор действительно состоялся, а намерения англичан, как обычно, были самыми коварнейшими…
Д'Артаньян поторопился прибрать кошелек в карман.
Глава восьмая О том, какое применение порой находили в Зюдердаме вареным ракам
Едва он успел это сделать, как к его столику с самым невозмутимым видом приблизился человек при шпаге, судя по покрою одежды, несомненный французский дворянин, прибывший оттуда совсем недавно.
— Я имею честь видеть перед собой шевалье де Лэга? — спросил он негромко, но с совершенно невозмутимым лицом.
— Да, — кратко ответил д'Артаньян, придавая себе столь же невозмутимый вид, чтобы сразу показаться человеком серьезным и уж никак не новичком в многосложной науке заговоров.
