— Очень умно.
— Как скажешь.
— Не слишком ли умно для тебя?
— Или для сестры твоего отца?
Константин слегка вздрогнул.
— Ах вот как. Я думал, она сдалась. Осознала свой долг супруги и матери…
— И королевы…
— Да что это значит в наши дни?
— О, ты говоришь это в краях, где так часто наследуют матерям? — усмехнулся я.
Константин снова нервно, еле сдерживаясь, дернул поводья. Он правильно понял, это был намек на Игрейн. И намек на претензию на Корнуолл. Но ненависть ненавистью, а любопытство любопытством. Пусть оно сгубило столько кошек.
— Не тем матерям, что были как кошки!
— Не тем отцам, которых заклали, как вепрей к пиру.
Константин готов был потерять самообладание, но не потерял. Хмуро уставился на дорогу, просверлил взглядом затылок коня меж его ушами, посмотрел на небо, по сторонам и перевел дух.
— В толк не возьму, о чем ты ведешь речи.
— Речи людей благочинных никого не задевают и ни к чему не ведутся.
Константин кивнул.
— И то верно. Что ж, объясни мне все-таки, где остальные войска?
— В Камулдунуме. В Регеде, в Лотиане, в Клайде, и во многих прочих местах.
— Шутки в сторону, ведь ты бы не послал сюда Мордреда с мечом королей, если бы только не… — он снова покосился на рукоять Экскалибура и задумчиво замолчал.
— Шутки в сторону? Если только не что?
— Если только это не наваждение, и меч на самом деле не морок! С вас станется. — Он еще внимательней и живее пригляделся ко мне. — И ты тоже можешь быть мороком. И если это морок — ты на самом деле можешь оказаться Мордредом.
— Как все сложно, правда?
— Замолчи! — не выдержал принц Корнуолла. Пальцы, держащие поводья, дрожа, сжимались и разжимались. — Это не лезет ни в какие ворота! Ни кто ты! Ни — что ты! Так не должно быть!
— Что, если я скажу тебе, что ты прав?
— А в самом деле — что из этого?!
Увы. Уже ничего.
— Только то, что чтобы так не было, надо иметь силу это изменить.
— И если нет этой силы?
— Значит, все так, как должно быть.
— Ты прав! Черт тебя побери, ты слишком прав!
— Так почему бы тебе это не исправить? Прямо сейчас. Все думают, что я еду в Карлион.
— Быть может, на самом деле так оно и есть!
— Тогда что ты теряешь?
— А почему я должен попадаться на столь явный крючок?
— Знаешь, в чем проблема с драконами? Ты не разберешься с ними, пока принимаешь правила игры. Пока считаешь, что дракон заведомо сильнее и ничего не делаешь, или пока считаешь, что можешь получить от дракона какую-то выгоду и принимаешь его сторону. И даже, черт побери, пока ты веришь, что миром правит только сила, и думаешь, что лучше для тебя быть всего лишь сильным, но не мудрым, справедливым, великодушным и великим, просто потому что тебе бы так хотелось — пусть даже нельзя! Пусть даже законы природы «против этого»! Низшие законы низшей природы! Да! И тебе никогда не приходило в голову поступать им наперекор?!
Мы застыли посреди дороги, и Константин таращился на меня с отвисшей челюстью. Да я и сам не ожидал, что меня так разберет.
— Тебе никогда не приходило в голову, что для того, чтобы быть хорошим наездником не нужно сводить с ума лошадей, приводя их в негодность менее чем через год?..
Внезапный рывок. Таранис! Я забыл про Тараниса. И Константин тоже. Пока мы двигались, он вел себя почти прилично, и я как-то умудрился забыть, что он слишком хорошо помнит Константина.
Константин изумленно вскрикнул — хотя мог бы вскрикнуть и от боли, потому что уловив точный момент, Таранис вцепился ему зубами в колено.
Дикое ржание, крики, прыжки, свечки, битье копытами, — оба коня с удовольствием воспользовались моментом, чтобы обезуметь. «Ну, готово… — подумал я. — И никаких змей уже не надо, вот сейчас-то и осталось подраться насмерть». Но как ни странно, едва мы, запыхавшись, расцепили дерущихся коней, Константин расхохотался:
— А ты не очень-то с ним управляешься, верно?!
Похоже, он не очень пострадал, и оправившись от неожиданности, даже нашел в этом что-то смешное, вместо того, чтобы записать очередную злобную выходку на мой счет.
— Так чей способ лучше?! — и так дернул поводья своего коня, что тот взвизгнул.
Черт побери, это всего лишь лошади. Неважно, что это только индикатор того, чем все кончится для всех, если ему позволить. Но почему именно мне надо этого не позволять? Потому что драконы сражаются с драконами? Как будто его не могут как-нибудь по-тихому отравить без меня и без шума. Мы опять слишком доверяем написанным сказкам — что примерно так все и будет, как написано в книгах, которые мы читали и однажды он займет верховный трон.
Слишком много думаешь. А чем плохо? Я почувствовал, что мне совершенно претит мысль делать с Корнуоллом то, что было задумано, как бы это ни казалось важным.
Вот только значило ли это, что я этого не сделаю, как бы мне это ни претило?
— Оба хороши, — отозвался я мрачно.
Константин с усмешкой покачал головой, и на это раз мы разъехались подальше друг от друга, продолжая путь, который, как будто все больше терял смысл.
— Едем к Кадору? — безмятежно уточнил Ланселот. — Интересно, чего он тянет?
— А куда ему торопиться, если нет никаких сведений о том, что за нами движется армия? И кажется, я успокоил его так же как Кея. Теперь он считает меня восторженным идиотом, которому повезло.
— А это не так?
— А какая уже разница? Все мы смертны, все бессмысленно — так что делай все, что тебе нравится и точка.
— Как-то мрачно.
— Наоборот, весело.
— Оно и видно.
Наш путь был совсем не так далек, как можно было бы вообразить. Следя за нашими перемещениями, Кадор не оставался в своей королевской резиденции, а также переместился поближе к границе вместе с теми войсками, о которых говорилось в донесениях.
— Ну так как… Мордред? — проговорил Константин с невыразимой иронией. — Тебе нравятся наши приготовления? Ты считаешь их достаточными для того чтобы, как ты говоришь, начинать отстаивать справедливость? Думаешь, тебе есть что нам предложить в то самое время, пока Артур преспокойно едет в Карлион?
Поле, простиравшееся перед нами, казалось, до горизонта (который, впрочем, находился совсем недалеко, благодаря небольшой возвышенности за этим полем) было уставлено палатками, вокруг которых находилось действительно множество воинов, занятых обычной лагерной суетой, собранных для некоего короткого победоносного похода, и «дымы их застилали небо».
— Похоже, вы не очень-то расходовались на предыдущие походы, — заключил я, обозрев этот милитаристический пейзаж.
