Как хотелось ему сейчас взять этого желтого, с пергаментным лицом посланца поджигателей новой войны, поднять в воздух и ударить о землю!
Беседа продолжалась долго. Условились, что за первой информацией Раджими явится через несколько дней.
— Будем надеяться, что аллах поможет вам, — сказал на прощанье Раджими. — Аллах — всемогущий наш заступник.
Алим чуть слышно скрипнул зубами.
Никита Родионович тщательно изучал маленькую фотокарточку. С нее смотрел мужчина с большими залысинами на лбу, с короткой бородкой, слегка вьющейся на концах.
Нет, это лицо ему незнакомо. Широкий, крутой лоб и властные, резко очерченные губы, правда, кого-то напоминают, но кого именно — вспомнить не удалось. Если бы на лице не было темных очков, то, возможно, оно выглядело бы иначе. Главное — глаза, а они скрыты.
— Ну как? — спросил майор Шарафов. Ожогин замотал головой:
— Этого человека я не знаю. А кто он?
— Пока сказать трудно, — ответил Шарафов, — но надеюсь, что общими силами мы разрешим эту задачу. Во всяком случае, он известен Раджими, а этого достаточно, чтобы он заинтересовал и нас.
Никита Родионович передал карточку Шарафову.
— А не съездить ли мне к Ризаматову? — предложил он. — На последнем свидании Раджими сказал, что остался доволен встречей с Алимом.
— Ездить к товарищу Ризаматову нет необходимости. Он также доволен результатами встречи и знает, как себя вести. Я, между прочим, хотел извиниться, что заставил вас так долго сидеть в парикмахерской Раджими…
— Обследование комнаты имело успех?
— Имело! И даже больший, чем я рассчитывал. Теперь ясно, что совместно с Раджими, Саткынбаем и Абдукаримом действует еще один человек. Но он находится здесь временно, с определенной миссией. Для пользы дела я могу вам кое-что рассказать.
Органы государственной безопасности перехватили донесение, предназначенное к отправке через границу. В нем сообщалось, что автор донесения оказался в городе Н. и нашел «четырех друзей». Далее автор приносил благодарность адресату за то, что тот дал ему возможность встретить здесь «настоящего друга, стоящего дороже четырех остальных», друга, с которым его связывает очень многое в прошлом.
Майор Шарафов полагал, что под четырьмя друзьями подразумеваются Саткынбай, Ожогин, Ризаматов и Абдукарим. Настоящим другом мог быть Раджими.
— Не исключено, — заметил майор, — что автор донесения и человек, заснятый на этой фотокарточке, — одно и то же лицо.
Он взял снимок, посмотрел на него вблизи, потом на расстоянии вытянутой руки и сказал:
— Но есть в этом донесении места темные и непонятные. Вот, например. — Майор положил фотоснимок, пододвинул к себе исписанный лист бумаги и прочел вслух: — «Транзитник перестал существовать в С — м Чикаго. Удачно были преодолены препятствия, мешавшие маршруту»…
— Как? В каком городе? Прочтите еще раз! Шарафов прочел фразу вторично.
— Чикаго?.. Чикаго?.. — как бы что-то вспоминая, проговорил Ожогин. — Где-то я читал… один литератор сравнивал наш Новосибирск с Чикаго. Он назвал Новосибирск — Сибирским Чикаго.
— Правильно, — улыбнулся Шарафов. — Я дал задание еще раз проверить.
— Вы сможете дать мне на час эту фотокарточку? — спросил Ожогин майора.
Тот поднял широкие брови:
— Для чего?
— Разрешите пока не высказывать своих предположений. Я собираюсь лишь показать эту карточку жене брата. Она жила и училась в Новосибирске и недавно возвратилась оттуда. Все может быть…
— Пожалуйста. — Шарафов подал карточку Никите Родионовичу.
Никита Родионович открыл своим ключом квартиру, зажег свет и, постучавшись в комнату к Антонине, попросил ее выйти.
Пока Антонина одевалась, Никита Родионович взволнованно ходил из угла в угол. Рассказ Антонины натолкнул его на мысль, что человек в очках, ехавший с ней через Новосибирск, то же лицо, что и изображенный на фотокарточке.
Вошла Антонина.
— Посмотри, пожалуйста, это не твой спутник? — протянул ей фотокарточку Никита Родионович.
Антонина взяла в руки карточку и вздрогнула.
— Он? — спросил Никита Родионович.
— Он, — тихо произнесла Антонина и с беспокойством посмотрела на Никиту Родионовича. — Как попала к вам эта карточка?
— Я ее взял у майора Шарафова, чтобы показать тебе. Я почему-то чувствовал, что мы имеем дело с одним и тем же лицом.
— С каким одним лицом?
— Этого, Тонечка, сказать не могу. Здесь уже тайна.
— Понимаю, — смутилась Антонина. — Но, конечно, он сфотографирован до смерти?
Никита Родионович рассмеялся:
— Если он действительно умер, то до смерти. Спасибо, Тонечка! Я побегу к Шарафову. Спи и не волнуйся… Костя не звонил? — И, не дождавшись ответа. Ожогин выбежал из дому…
— Почему же вы раньше не рассказали об этой истории с вашей родственницей! — с укором сказал Шарафов.
— Откровенно говоря, я не придал ей значения, тем более что соответствующие органы занимались расследованием, — ответил Ожогин.
— Ай-яй-яй! — покачал головой майор. — Как это нехорошо со стороны опытного разведчика.
Вывод напрашивался сам собой: автором донесения, предназначенного к отправке за рубеж, являлся иностранец-транзитник, ехавший в Шанхай, бесследно исчезнувший в пути и оказавшийся в Узбекистане.
Смущало лишь одно обстоятельство: Антонина передавала, что труп иностранца якобы был обнаружен. В чем же тогда дело?
— Во всяком случае, ясно пока следующее, — резюмировал Шарафов: — в городе укрылся еще один враг.
Поздней ночью на малолюдной улице на окраине города остановилась машина. Из нее вышли два человека и скрылись в переулке. Один из них был высокий, широкоплечий; второй — маленький, щуплый. У высокого был в руках портфель и на плече макинтош.
Спутники молча подошли к калитке одного из домов и остановились. Человек маленького роста вынул из кармана ключ, отпер калитку и ввел своего спутника в длинный дворик, в глубине которого стоял дом. К нему вела узкая дорожка, усыпанная песком.
Поднявшись на крыльцо, маленький человек раз, другой нажал кнопку звонка. Сквозь узкие щели в ставнях тоненькими полосками начал пробиваться свет.
За дверью раздался дребезжащий, старушечий голос:
— Кто там?
— Это я, тетушка. Раджими.
Загремел тяжелый засов, щелкнул ключ во внутреннем замке, и дверь открылась.
Раджими и его спутник вошли.
— Вот, тетушка, мой старый друг по Самарканду, о котором я вам говорил, — представил Раджими своего спутника. — Казимир Станиславович Заволоко… (Рослый любезно раскланялся.) Он у вас поживет некоторое время.
