— Какая жалость, что у меня нет зеркала! Я бы показала тебе, какая ты красавица, — обняла ее Сантэн.
Изобилие Африки проявлялось даже в небе. Наверху вились стаи краснощеких ткачиков, многочисленные, как пчелиные рои; сорокопуты с грудью чистого рубинового цвета мелькали в подлеске, рябки и франколины были жирными, как домашние куры, а в водоемах кишели дикие утки, и длинноногие ходульники, и большие голубые цапли.
— Как все это прекрасно! — восхищалась Сантэн.
После трудностей западных равнин дни путешествия текли легко и беззаботно, а когда путники разбивали лагерь, в их распоряжении оказывалась необыкновенная роскошь — сколько угодно воды, дикие фрукты и орехи и дичь из ловушек О’ва.
Однажды вечером О’ва забрался высоко на раздутые мясистые ветви огромного баобаба и выкурил рой, который поселился в дупле во времена прапрапрадедов и даже еще раньше. Бушмен спустился с полой тыквой, набитой толстыми восковыми сотами с темным ароматным медом желтых цветов акации.
Каждый день встречались новые виды диких животных: лошадиные антилопы, черные, как ночь, с длинными изогнутыми рогами, которые уходили на спину почти до задних ног, капские буйволы, печально держащие долу головы с массивными рогами; от буйволов пахло, как от стад домашнего скота.
— Они приходят с больших рек и болот, — объяснил О’ва. — Идут за водой, а когда она высыхает, возвращаются на север.
Ночью Сантэн проснулась от незнакомого звука, гораздо более страшного, чем лай черноспинных шакалов или безумные вопли и крики гиен. Буря звуков заполнила тьму, поднимаясь до немыслимого крещендо и затихая прерывистым глухим рычанием. Сантэн выбралась из своего маленького шалаша и побежала к Х’ани.
— Что это, старая бабушка? От этого звука внутренности превращаются в воду!
Сантэн дрожала, и старуха обняла ее.
— Даже самые храбрые мужчины дрожат, когда впервые слышат рев льва, — утешала ее Х’ани. — Но не бойся, Нэм Дитя, О’ва произнес заклинание, которое нас защитит.
Той ночью лев нашел другую добычу. Но путники до утра жались к костру, подбрасывая в него дрова, и заметно было, что Х’ани, как и Сантэн, не слишком надеется на заклинания своего мужа.
Львиный прайд кружил вокруг лагеря, держась самого края освещенного пространства, так что Сантэн лишь изредка улавливала движение в темных, нависающих кустах, но на рассвете страшный хор начал стихать, львы ушли на восток, и О’ва показал Сантэн следы огромных кошачьих лап, не скрывая облегчения.
На девятый день с тех пор как они оставили котловину Большого Белого Места, путники подошли к новому источнику в открытом лесу мопани. Впереди вдруг послышался треск, похожий на пушечный выстрел, и все замерли.
— Что это, Х’ани?
Но та знаком велела молчать. Сантэн услышала треск ломающегося подлеска, а потом чистый трубный звук.
О’ва быстро определил направление ветра, как всегда делал в начале охоты, и крадучись повел их широким полукругом по лесу. Он остановился снова под широкой зеленой кроной высокого дерева мопани; здесь он положил оружие и мешок.
— Пошли! — знаком позвал он Сантэн и быстро, как обезьяна, вскарабкался по стволу. Сантэн, почти не замечая выросший живот, последовала за ним и с развилки верхних веток увидела травянистую долину с источником в центре.
— Слоны!
Она сразу узнала гигантских серых животных. Они спускались по дальнему склону долины, направляясь к воде, шли громоздкой валкой походкой, покачивали головами, так что огромные уши хлопали, закатывали и раскатывали хоботы в предвкушении сладкой воды.
Здесь были высоченные старые слонихи с истрепанными морщинистыми ушами, такие худые, что на их спинах проступали позвонки, и молодые слоны с торчавшими желтоватыми бивнями. За ними следовали слоны помоложе, у которых бивни пока не выросли; здесь же семенили шумные слонята, цеплявшиеся за матерей. Во главе стада широким шагом величественно шествовал вожак.
Старый слон был более трех метров ростом и весь покрыт шрамами, толстая кожа мешками свисала у него на коленях и между задними ногами. Вожак расставил уши, словно паруса, а его бивни были в два раза длиннее и толще, чем у любого из молодых слонов в стаде.
Животное казалось очень старым и одновременно не имеющим возраста. Огромное, в глубоких морщинах, оно обладало величием и тайной, которые, подумала Сантэн, составляют суть этой земли.
* * *
Лотар Деларей напал на след слоновьего стада спустя три дня после ухода от реки Кунене, и вместе со своими следопытами овамбо внимательно разглядывал след. Овамбо расходились и кружили по истоптанной земле, как охотничьи собаки. Потом снова собрались. Лотар кивнул их предводителю.
— Говори, Хендрик.
Овамбо ростом с Лотара, но шире в плечах. Кожа у него гладкая и темная, как расплавленный шоколад.
— Хорошее стадо, — высказал свое мнение Хендрик, — сорок самок, многие с детенышами, восемь молодых самцов.
На tuj гордо поднятой голове был накручен темный тюрбан воина, на мускулистой груди висела целая гирлянда ожерелий и бус, а через плечо были перекинуты рейтузы для верховой езды и патронташ.
— Вожак стаи такой старый, что ступни у него совсем стерлись, подошвы гладкие. До того старый, что больше не может пережевывать пищу, в его помете много коры и веток. Он тяжело ступает на передние ноги, потому что его голову тянут вниз бивни. За таким самцом стоит пойти, — сказал Хендрик, переложил ружье «маузер» на правое плечо и в предвкушении приподнял его.
— След развеян ветром, — негромко заметил Лотар, — изрыт насекомыми и исхожен перепелами. Он трехдневный.
— Стадо кормится, — Хендрик широко развел руки, — идет медленно, детеныши всех задерживают.
— Придется отослать назад лошадей, — настаивал Лотар. — Нельзя рисковать ими в это стране мух цеце. Сможем ли мы догнать слонов пешком?
Лотар размотал шарф и задумчиво вытер лицо. Слоновая кость ему необходима. Он отправился на север за Кунене, как только его разведчики сообщили, что прошли дожди. Он знал, что свежая зелень и поверхностная вода выманят стада с португальской территории.
— Пешком догоним за два дня, — пообещал Хендрик, но он был известный оптимист, и Лотар насмешливо ответил:
— А на каждой вечерней стоянке нас будут ждать десять красивых готтентотских девушек с кувшинами пива на голове.
Хендрик откинул голову и басисто, гулко захохотал.
— Ну тогда за три дня, — все еще смеясь, согласился он, — а девушка, пожалуй, всего одна, зато красивая и уступчивая.
Лотар еще некоторое время взвешивал возможные варианты. Старый самец хорош, у молодых уже должны быть взрослые бивни, и даже самки дадут по двадцать фунтов каждая, а слоновая кость сейчас идет по 44 шиллинга 12 пенсов за фунт.
