— Надо пойти за этой женщиной, — негромко сказал он, — спасти ее от бушменов.
Хендрик закатил глаза к небу, потянулся к тыкве с нюхательным табаком и насыпал на розовую ладонь немного красного порошка.
— Ветер против нас, — он махнул рукой вдоль следа, — они идут по ветру. Так мы к ним не подберемся.
— Всегда найдется сотня веских причин, почему не стоит делать то, что не хочешь. — Лотар ладонью отбросил назад влажные волосы и перевязал их у шеи кожаным ремешком. — Мы пойдем за бушменами, а не за животными. Неважно, какой ветер.
— Бушмены тоже животные. — Хендрик зажал большим пальцем одну широкую плоскую ноздрю, и втянул другой ноздрей красный порошок, прежде чем продолжить: — С таким ветром они учуют нас за две мили и услышат задолго до того, как мы их увидим.
Он отряхнул руки и убрал с верхней губы крупинки табака.
— Отлично сказано! — презрительно фыркнул Лотар. — Даже для величайшего лгуна во всей земле овамбо. — И резко добавил: — Хватит болтать, мы идем за белой девушкой. Берите след!
* * *
С высокого сука дерева мопани Сантэн со все возрастающим восторгом наблюдала за слоновьим стадом на водопое. Как только она опомнилась от удивления, вызванного размерами и неуклюжестью, наверное естественными для таких громадин, то очень скоро начала понимать, что всех членов этого семейства удивительным образом объединяет обезоруживающая, подкупающая любовь. Они начали казаться ей почти людьми.
Старый самец был капризен, у него, очевидно, болели пораженные артритом суставы. Все относились к нему с уважением и одну сторону пруда предоставили в его полное распоряжение. Он шумно пил, вливая воду в горло. Потом со стоном удовольствия погрузился в ил, набрал его в хобот и шлепнул на пыльную серую голову. Ил потек по его щекам, и слон в экстазе закрыл глаза.
На противоположной стороне пруда пили и купались молодые самцы и самки; они выдували из хоботов, как из пожарных шлангов, воду и грязь, задирали головы, вставляли хоботы в пасть и отправляли в брюхо галлоны воды. Утолив жажду, они, довольные, стояли, переплетя хоботы в любовном объятии, и как будто снисходительно улыбались малышам, которые кувыркались у их ног и под брюхами.
Один из самых маленьких слонят, чуть крупнее свиньи и такой же жирный, попытался пролезть под сухим стволом, упавшим в воду, и прочно застрял в грязи. Комично напугавшись, он в тревоге и ужасе завизжал. Все слоны стада мгновенно откликнулись, довольные и благодушно снисходительные существа превратились в разгневанных мстительных великанов. Они бросились в пруд, взбивая воду огромными ногами.
— Они думают: детеныша схватил крокодил, — прошептал О’ва.
— Бедный крокодил! — прошептала в ответ Сантэн.
Мать вытащила малыша ногами вперед из-под сухого дерева; он пробежал у нее между передних ног, вцепился в вымя и почти с истерическим облегчением принялся сосать. Рассерженное стадо успокоилось, но все явно были разочарованы: их лишили любимого развлечения — возможности разорвать крокодила на кусочки.
Когда, наконец, старый самец встал, блестящий от грязи, и побрел в лес, самки торопливо собрали детенышей, хоботами выгоняя их из грязи, и послушно пошли за патриархом. И долго после их исчезновения в лесу Сантэн слышала треск ломающихся ветвей и бурчание в полных воды животах; слоны продолжали уходить на юг, кормясь по дороге.
Они с О’ва спустились с дерева мопани, радостно улыбаясь.
— Малыши такие шалуны, — сказала Сантэн Х’ани, — точно как дети.
— Мы называем их «большим народом», — согласилась Х’ани, — потому что они мудры и прекрасны, как люди племени сан.
Они прошли к краю пруда. Сантэн дивилась гигантским кучам желтого навоза, оставленным слонами. Франколины уже возились в навозе, подбирая непереваренные орехи и семена.
«Анне этот навоз пригодился бы для огорода… — Она спохватилась. — Нельзя думать о прошлом».
Она наклонилась, чтобы плеснуть в лицо воды: мутная вода обещала облегчение от усиливающейся жары, но О’ва вдруг застыл и наклонил голову, повернувшись на север, в ту сторону, откуда пришли слоны.
— В чем дело, старый дедушка?
Х’ани сразу уловила перемену в его настроении.
Несколько секунд О’ва не отвечал, но в глазах его была тревога, а губы нервно дергались.
— Что-то есть… что-то в ветре — звук, запах, точно не знаю, — прошептал он. Потом с неожиданной решительностью: — Опасность близко. Надо уходить.
Х’ани сразу встала и схватила сумку с бутылками-яйцами. Она никогда не противоречила чутью мужа: слишком часто за долгую жизнь оно спасало их.
— Нэм Дитя, — негромко, но настойчиво сказала она, — поторопись.
Сантэн в отчаянии обернулась к ней. Она стояла по колено в мутном пруду.
— Сейчас так жарко. Я хочу…
— Опасность, большая опасность.
Бушмены снялись с места, как испуганные птицы, и побежали к краю леса. Сантэн поняла, что через несколько секунд останется одна, а одиночество по-прежнему пугало ее больше всего.
Разбрызгивая пену, она выбежала из пруда, схватила сумку и на бегу стала одеваться. О’ва быстро шел по лесу мопани, двигаясь поперек ветра, так что вскоре тот задул ему в спину. Бушмены, как буйволы и слоны, встревожившись, всегда бегут по ветру, так чтобы можно было чуять запах преследователей.
О’ва подождал, пока Сантэн догонит их.
— В чем дело, О’ва? — запыхавшись, спросила она.
— Опасность. Смертельная опасность.
Возбуждение стариков было очевидно и заразительно. Сантэн научилась в таких обстоятельствах не задавать вопросов.
— Что я должна делать?
— Скрывай след, как я тебе показывал, — приказал О’ва, и Сантэн вспомнила, как он терпеливо учил ее скрывать след, запутывать его, чтобы преследователь, даже если найдет след, не смог бы идти по нему. Это было одно из умений, от которых зависело выживание племени сан.
— Х’ани идет первой, за ней ты. — Теперь командование целиком перешло к О’ва. — Иди за ней. Делай, как она. Я пойду сзади и буду исправлять ваши ошибки.
Старуха была быстра и проворна, как маленький коричневый рябчик. Она мчалась по лесу, избегая звериных троп и открытой местности, на которой следы заметней, выбирала самый трудный маршрут, ныряла под нависающие колючие ветви, под которыми преследователи и не подумают их искать, переступала с кочки на кочку или пробегала по упавшим стволам, меняя длину шага, прыгая боком на более твердые участки, используя все уловки, которым научилась за длинную трудную жизнь.
Сантэн следовала за ней не так проворно и то оставляла стертый отпечаток, то сбивала ветку с куста, мимо которого проходила, то слегка тревожила травяной покров. По пятам за ней шел О’ва с травяной метлой в руке и заметал оставленные Сантэн следы, подбирал красноречивые сорванные листья, расправлял смятую траву, выдававшую направление бегства.
