Отблески многочисленных свечей в капитанской каюте отражаются в полузакрытых больших глазах, обрамленных густыми ресницами.
Треск рвущейся ткани заставляет её ахнуть и приоткрыть подрагивающие губы. Жемчужины ожерелья барабанят по полу, вычерчивают линии, неотличимые от рисунков, что оставляют её тонкие пальцы на его плечах. Ладони сжимают её грудь, ощущая, как под ними твердеют соски. Женский стон заставляет закусить губу.
Он прижимает её руки к поверхности стола, и она обхватывает его бедрами крепче. Сдерживаться становится ещё сложнее.
Он не смеет отвести глаз от бледной сияющей кожи, что тихо блестит росинками пота, так похожими на чешуйки, по которым бегут тёмные витки метки.
Её маленькие ладони сминают карты. Со стола падает чернильница и компас. Но ему всё равно. Полубезумный от желания, он не смеет прикоснуться к её острым скулам, и только крепче стискивает тонкие запястья.
Она запрокидывает голову, задыхается, хватая ртом воздух… Он чувствует, как жар от распластавшегося перед ним тела сменяется на прохладу, передаваясь ему ознобом. Приоткрыв рот, она лениво поворачивается к нему и обводит пересохшие губы бледным языком. Ледяные пальцы обжигают его кожу, спасая от испепеляющего жара. Забываясь, он видит хитрые голубые глаза, в которых нет зрачков.
— Уна!
Приподнявшись, она впивается в его рот холодным поцелуем, кусает за губу, а жёсткие пальцы тысячью игл раздирают рану под повязкой.
***
Де Сарде сидела в кресле, придерживая на голове мокрое полотенце, и рассеянно пыталась вслушаться в беседу Константина и Курта. Она прихлебывала какую-то соленую жидкость с лимоном, которую ей принесла Флавия от похмелья, и пыталась собраться с мыслями.
Перед глазами Селин понемногу всплывали все картины вчерашнего дня, свидетельницей которых стала она сама.
Тело болело, на запястьях красовались синяки, следы от грубых бандитских лап.
— Команда на корабле действовала просто потрясающе, — констатировал Курт. — Давно не видел такого славного, слаженного, боя. Отличный урок для всех нас!
Перед глазами Селин всплыли образы капитана Васко, который расправился с целой толпой пиратов, Фаусто, Флавии и остальных членов команды «Конька», которых по первости она считала чуть ли не цирком уродцев. Она до сих пор не имела никакого представления о жизни, которая могла бы настолько сильно отличаться от её собственной.
— Мы действительно недооценили их. Признаю. Константин, надо будет как-нибудь наградить команду «Морского Конька», когда мы доберемся до Тир-Фради.
— Кузина, это прекрасная идея! — с энтузиазмом воскликнул тот.
Внезапно перед глазами пронеслось, как усатый штурман с тревогой в глазах протягивает к ней, вцепившейся в проклятый марс, руку; как она хохочет с трубкой Васко в руках и … как он аккуратно убирает её ладонь, развязно положенную ему на горячую грудь…
— Храни меня Просветлённый! — Селин вскрикнула, вскочила и зажала себе рот, чтобы не сболтнуть лишнего.
Константин и Курт удивленно посмотрели на её залитое румянцем лицо и переглянулись.
— Мне надо сейчас же извиниться! Я была так возмутительно… неправа на их счет.
Селин буквально выбежала за дверь. По пути в капитанскую каюту она не раз останавливалась, пытаясь вспомнить еще что-нибудь из событий вчерашнего вечера, когда выпила лишнего. Грызла кулак в досаде на саму себя, пыталась справится со жгучим стыдом, репетировала формулировки своих извинений и захлебывалась в потоке своих мыслей. Какой скандал! Эмиссар Торгового Содружества опускается до того, чтобы так унизительно себя вести при всех…
Она позволила себе смотреть свысока и пытаться помыкать человеком, который взял на себя ответственность за их с Константином жизни, отбил пиратов, спас её лично от участи быть похищенной, — её невольно передёрнуло, — проявил себя и как мудрый командующий, и как по-настоящему бесстрашный воин. От воспоминаний сражения с преследователями Селин передёрнуло. Разумеется, быть отвергнутой таким человеком — настоящий удар по её самооценке. Но больнее всего было признать, как сильно она в нем ошибалась.
Капитан дал на своём корабле приют и заботу людям, к которым судьба была неласкова. Здесь они стали одной большой семьей. И тепла, и понимания в этих отношениях было куда больше, чем за вычурным фасадом княжеской резиденции. Она призналась себе, что испытала ощутимый укол зависти.
Ну а наихудшее — то, как она относилась к этим навтам все это время. Каждый из них был достоин уважения. Но из-за таких как она, их имена останутся в безвестности. Победу команды «Морского Конька» в итоге присвоит какой-нибудь лощеный адмирал, который давно превратился в чиновника и бюрократа, сидя в своем безопасном кабинете.
Селин потёрла переносицу.
— Что ж, леди де Сарде, идемте отмывать подмоченную репутацию, — невесело пробормотала она и поспешила в капитанскую каюту.
***
Не дожидаясь ответа, она вошла после двух коротких стуков. Строго для проформы.
В каюте капитана было удивительно просторно и светло за счет арочных окон, вытянутых почти от самого пола до потолка. Вдоль стен стояли резные книжные шкафы со стеклянными дверцами. Жилую часть скрывала ширма, которая была немного сдвинута и приоткрывала вид на часть резной кровати и платяной шкаф.
На столе были разложены карты, судовой журнал и компас. На полу у стола расположился большой глобус на гнутых ножках. Верхняя его часть была открыта и Селин заметила внутри ряды бутылочных горлышек.
Пахло табаком, специями и винными парами.
Капитан, подперев кулаком щёку, сидел за столом, от руки чертил и стирал, чертил и стирал. Поверх лежали сияющие инструменты непонятного назначения. Расстёгнутая белоснежная рубаха с опавшим воротом обнажала крепкую смуглую грудь, на которой виднелись линии татуировок, упиравшиеся в бинтовую перевязь на животе. Ниже Селин заглядывать не решилась. На подносе среди груды свитков стоял полупустой графин с двумя пустыми бокалами и остатками вина. В кресле чуть поодаль сидел Фаусто, положив ногу на ногу, и штопал его бушлат. Смоляные кудри падали ему на лицо. Он просунул палец в дырку и потешно согнул. Васко скосил глаза и улыбнулся уголком рта.
Скрепя сердце, Селин выпалила:
— Капитан, мне нужно сказать вам.!
Васко поднял на неё покрасневшие глаза и промокнул платком блестящий лоб.
— Моё почтение, миледи. В таком случае наши намерения исключительно совпадают.
— Н-но я бы просила вас без посторонних…
Фаусто только поднял брови и уткнулся в шитьё.
— Здесь нет посторонних, миледи. Все свои.
Селин замялась. Капитан заговорил.
— Вынужден сообщить, в силу сложившихся обстоятельств мы меняем курс. Задержка займёт около трёх недель, но сказать по правде, думаю, даже дольше. В пункте назначения станет яснее. Мы идём на Малый Орфей.
— Насколько понимаю, всё дело в состоянии кораблей?
— Вы правы. Мы не можем продолжать путь в столь плачевном состоянии.
Он поморщился. Фаусто сейчас же отложил работу и поспешил к столу. Неслышно наполнив бокалы, он отхлебнул и принялся разминать плечи капитану. Васко едва слышно застонал и блаженно прикрыл глаза. На его висках собирались крупные капли пота. Селин округлила глаза. Уголки рта опустились.
— Ох… о вас конечно говорят разное… я не подозревала…нет, я конечно знала, что вы все тут — одна большая семья, но двое красивых мужчин… нет! Такое для меня слишком… недопустимо!
Фаусто закатил глаза, не отрывая рук от Васко.
— Сударыня, не мог представить, что способен так шокировать вас…
— …столь крайним проявлением, бросающим в пучину порока, — хохотнул Фаусто и с вызовом посмотрел на Селин.
— Не желаете ли присоединиться? — Васко искренне веселился.
Де Сарде в ужасе выскочила вон, забыв обо всем, что собиралась сказать.
— Одна из причин, по которым я выбираю мужчин, — Фаусто тихо закрыл распахнутую дверь. — Мало ума, мало такта, много эмоций.
— Перестань. Тебя тоже бывает в избытке.
